Растворимый кофе

6 февраля 2024 - Александр Джад
   Как известно воспитание начинается c самого раннего детства. Если привили правильные в общепринятом понимании привычки, значит, они есть. Если нет, то их уже и не будет. Но именно в общепринятом.
   Ещё Алексей Николаевич Толстой говорил, что плохая репутация — это когда живёшь не так, как хочется другим. Но всё же общество диктует свои правила и понятия, и придерживаться их хочешь не хочешь, а приходится.
   С другой стороны, есть вещи, которые нормальным человеком воспринимаются не как обязанность, а как разумное и должное. Трудно спорить с некоторыми очевидными постулатами. Но иногда дело даже не в воспитании или необходимости соответствовать, а в чём-то совершенно ином, и всё происходит не то чтобы по заведённому кем-то когда-то порядку, а как бы по велению души...   
 
   Электричка, рассекая разреженный тёплый воздух, мчалась вперёд, унося меня подальше от городской духоты к насыщенной живительным кислородом даче. За окном мелькали деревца, просеки, обширные поля и посёлки. Вагон не переполнен, но свободных сидячих мест не было. Едва нашёл для себя одно. Пристроился с краешка, прикрыл глаза и под мерный перестук колёс придремал.
   Но вот взвизгнули тормоза. Очередная станция. Кто-то вышел, кто-то вошёл. Надо бы посмотреть на вновь прибывших — вдруг кто из знакомых обнаружится и можно будет поболтать. Но веки, словно суперклеем склеенные, никак не хотели открываться.
   Вдруг почувствовал запах духов. Рядом явно находилась женщина. Свободных сидячих мест в вагоне, помнится, не было. С детства привык уступать место слабому полу, но тут... Так сладко дремалось.
   «Может, она уже сидит где-то неподалёку, — тешил себя надеждой. — Вот вам и аромат».
   Казалось бы, успокоился. А кошки так и скребли на душе. Не привык сидеть, когда слабая женщина стоит и устало дышит тебе в затылок.
   Однако выскальзывать из объятий Морфея никак не хотелось. Борьба внутри меня шла, можно сказать, не на жизнь, а насмерть. Находиться в таком подвешенном состоянии стало весьма неуютно.
   С огромным усилием разлепил веки. Действительность под стать мыслям прорезалась с трудом и нехотя.
    Женщина стояла рядом. Одной рукой она ухватилась за спинку сиденья и покачивалась в такт движению вагона, а другой держалась за худенького паренька лет шестнадцати, судя по всему, сына.
   Не сказать, что почувствовал досаду — ехать ещё минимум час, но и большой радости не испытал. Посмотрел по сторонам. Были, конечно, люди и помоложе меня. Но все в своих делах. Кто-то читал книгу или листал журнал. Кто-то дремал. Большинство же увлечённо щёлкали пальчиками по экранам своих смартфонов и совершенно не обращали внимания на окружающих. Так что выбора особо не было.
   — Присаживайтесь, — говорю женщине, вставая. — Мне скоро выходить.
   — Спасибо, — даже не пытаясь хотя бы из приличия поотказываться, сказала она.
   И вот тут испытал очень двоякое чувство. Да что там двоякое? Самое что ни на есть откровенное возмущение. Вместо того чтобы благодарно принять приглашение, она слегка посторонилась и усадила на это единственное свободное место своего великовозрастного сына.
   Всё во мне взбунтовалось. Как же так? Не пацану, а ей уступил. Он ещё молодой, постоит, не переломится. А она? С другой стороны, какие претензии? Её право так или иначе воспользоваться моим предложением.
   Очень часто и раньше видел, как в городском транспорте мамаша стояла рядом с беззаботно играющим в гаджет сыном или дочерью. И те воспринимали это как должное. Усталая мать, которая и так целый день на ногах в заботах и трудах стоит, а они... Ужас!
   Замечания не делал. Зачем? Толку всё равно не будет. Но мысли роились: вот что и кто из них вырастет? Эгоисты, право слово. Неужели родители этого не понимают?  
   «Зачем только место освободил? — раскачиваясь в такт движению, размышлял я. — Знал бы такое дело, ни за что не уступил. Пусть бы женщина стояла, а я сидел. А она, видите ли, сынка своего усадила».
   Так, терзаясь всякими мыслями, подъехал к своей станции. Не переставая про себя возмущаться, пошёл к выходу. Обернулся. И тут увидел...
   Мамаша с сыном поспешили за мной, но... Поспешили — это слишком громко сказано.
   Парень почему-то только с помощью матери тяжело встал. Было видно, как ему трудно удерживать равновесие.
   «Пьяный, что ли? — подумал я. — Под наркотой? Вроде бы не похоже...»
   А парень, сжав губы до побеления, всеми силами старался удерживать равновесие. От напряжения на лбу у него выступили капельки пота. Удивительно и непонятно было его такое состояние. Но тут...
   Резко затормозив, состав дёрнулся. Парень потерял равновесие и со всего маху рухнул на пол. Ни один звук не вырвался из его уст, ни один стон. Создалось впечатление, что к такому повороту событий он привык и подобное с ним случалось если не каждую минуту, то, по крайней мере, довольно часто.
   Штанины парня задрались... И о ужас! Вместо ног в его ботинки были заправлены блестевшие хромом протезы.
   — Ничего себе! — вырвался у меня невольный возглас.
   К горлу подкатил комок. Глаза отказывались верить в увиденное. Мозг не хотел понимать. Ведь совсем молоденький, а уже...
   Мать подхватила сына и буквально поставила на ноги. Всё произошло настолько быстро, что никто из пассажиров не успел даже хоть как-то среагировать и помочь.
   Хромая, с трудом переваливаясь с ноги на ногу, придерживаясь за спинки кресел и едва сохраняя равновесие, они понемногу продвигались к выходу.
   Пассажиры все как один тут же отвлеклись от своих занятий и молча провожали их сочувствующими взглядами.
   — Авария, — подойдя ко мне ближе, смущаясь, пояснила женщина. — Вместо ног у него протезы. А костыли не признаёт, говорит, буду учиться ходить так. Вот и мучаюсь с ним.
   Это откровение стало для меня настоящим шоком. Все мои дурные мысли моментально вылетели из головы. Это ж надо, как плохо о них подумал! Стыдно стало. Хорошо хоть вслух не озвучил. Вот бы конфуз получился. Сказал же Господь: «Не судите да не судимы будете».
   И уже выйдя из вагона, на пути к даче, вспомнил почему-то совсем иную ситуацию...
 
   Один мой знакомый в восьмидесятых годах прошлого века возвращался после командировки из Монголии. В то время почти всё было дефицитом. Приходилось, как говорили тогда, не покупать, а доставать. Многие, казалось бы, обычные и самые необходимые вещи простым людям были недоступны.
   Как уж так получилось, трудно сказать, но считающийся у нас недосягаемым деликатесом растворимый кофе именно в Монголии был в свободной продаже. Только вот беда, вывозить разрешалось не более четырёх баночек на одного.
   Но наш человек не так прост. Чего он только не придумывал, чтобы обойти этот запрет.
   Попутчиками приятеля в четырёхместном купе оказались семейная пара и женщина средних лет.
   Как водится, разговорились. Выяснили, кто, откуда и куда ехал. Как провёли время, ну и вообще так, о жизни посплетничали.
   Между тем поезд приближался к границе. И чем ближе был кордон, тем женщина всё больше нервничала. Это не укрылось от попутчиков.
   — Что вы так переживаете? — спросил мой приятель. — Сейчас погранцы проверят паспорта, таможенники осмотрят багаж. А там и дом недалеко. Всего делов-то.
   — Вот таможни и боюсь, — сказала женщина.
   — Наркотики? — съёрничал приятель.
   — Что вы! — краснея, сказала женщина. — У меня две баночки растворимого кофе сверх нормы.
   — И куда вы их спрятали?
   — Четыре разрешённых сверху в чемодане, а две припрятала там же, но завернула в нижнее бельё. Не будут же мужчины в женском белье копаться.
   — Конечно, не будут, — задумавшись, подтвердил приятель и внимательно посмотрел на женщину. Немного помедлил. И уже через секунду, явно чем-то воодушевившись, уверенно добавил: — Да не переживайте вы так. Увидите, всё очень даже благополучно разрешится.
   — О-ох, — вздохнула женщина. — Хотелось бы в это верить.
   И вот граница. Прошли пограничники. Сверили личности. Проштамповали паспорта и удалились. Настал черёд таможенников.
   — Оружие, наркотики, запрещённые предметы? — открыв дверь, заученно выдал таможенник. — Предъявляем багаж к осмотру.
   — Всё в порядке, командир, — сказал приятель. — Вот только у женщины в чемодане в сменном нижнем белье две лишние баночки растворимого кофе.
   Какой сноп искр из глаз женщины мгновенно метнулся на приятеля, трудно представить. Наверное, он смог бы испепелить любого... но не его.
   — Если признаетесь и отдадите, — самым невинным образом глядя на женщину, сказал приятель, — то к вам никаких мер, скорее всего, принято не будет. Правда, командир?
   — Ну-у... В общем-то... — прокручивая ситуацию и растягивая слова, кивнул таможенник.
   — Так вот, — продолжил приятель. — А если не сознаетесь, но найдут, то чёрную метку поставят. Тогда всё, путь за границу будет заказан. Так что сознаться самой только к лучшему.
   — Показывайте! — перехватив инициативу и грозно глядя на женщину, приказал таможенник.
   Что было делать? Она открыла чемодан, показала четыре баночки кофе, затем развернула трусики и лифчик и достала из них ещё две.
   — Возьмите, — едва слышно прошептала она. — Это нечаянно.
   — Бывает, — кивнул таможенник. — Оформлять будем? — он почему-то посмотрел не на виновницу, а на моего приятеля.
   — Зачем? — пожал он плечами. — Дама же сказала, что это случайно. К тому же всё осознала.
   — Да, да! Всё, всё сознала, — запричитала женщина.
   — Ну раз так, — засовывая баночки с кофе в свои необъятные карманы, сказал таможенник. — На первый раз прощаем. Счастливого пути! — и он вышел из купе.
   В воздухе повисло тягостное молчание. Казалось, муха пролетит, и это будет  как гром среди ясного неба.
   «Надо же так вляпаться! — наверняка размышляла женщина. — Никому нельзя верить. Ни-ко-му! Что за люди такие?»
   — Мужчина, — наконец выдавила она из себя, — как вам не стыдно? С виду такой приличный, обходительный. Успокаивал даже. Я, дура, и доверилась. А вы... Как так можно?
   — О чём вы говорите? — улыбаясь, приятель встал со своего места. — Подержите.
   Он приподнял полку на которой сидел. В ящике для багажа рядом с его чемоданом находилась картонная коробка обвязанная изолентой. Он взял нож и вскрыл коробку.
   — Возьмите, это вам, — он протянул ошарашенной женщине четыре баночки растворимого кофе. — Две ваши, а ещё две — моя благодарность и компенсация за причинённое беспокойство. У меня, между прочим, как видите, целая коробка этого кофе. Знаете, сколько родни да знакомых ждут этого презента? Как кого-то обделить? То-то и оно. Если бы служака заглянул сюда, вот тогда это был бы крах.
   — Да, уж-ж... неожиданно... — принимая баночки, сказала женщина. — Простите, я не знала.
   — Это вы меня простите, — вновь улыбнулся приятель. — Несомненно, рассказал бы вам о своей затее, но у вас все эмоции на лице написаны. Понял, нельзя вам до поры до времени открываться. Не держите на меня зла.  
   Женщина лишь успокоенно кивнула и, с облегчением вздохнув, спрятала баночки с кофе в свой чемодан.
 
   Электричка давно осталась позади. Я спешил до темноты добраться до дачи. По дороге так хорошо думалось.
   «Интересно, — размышлял я, — что вызвало у меня такие ассоциации, и вдруг, казалось бы, совсем некстати вспомнился рассказ приятеля?»
   На самом деле на первый взгляд два абсолютно разных случая. Один произошёл только что со мной, другой много лет назад.
   И тут до меня дошло. Их объединяет одно: люди на самом деле похожи на книги. Но если судить только по «обложке», вряд ли узнаешь её содержание. Не зря же сказал китайский философ Лао Цзы: «Никогда не осуждайте человека, пока не пройдете долгий путь в его ботинках». И эти два случая лишнее тому подтверждение. 

© Copyright: Александр Джад, 2024

Регистрационный номер №0525425

от 6 февраля 2024

[Скрыть] Регистрационный номер 0525425 выдан для произведения:    Как известно воспитание начинается c самого раннего детства. Если привили правильные в общепринятом понимании привычки, значит, они есть. Если нет, то их уже и не будет. Но именно в общепринятом.
   Ещё Алексей Николаевич Толстой говорил, что плохая репутация — это когда живёшь не так, как хочется другим. Но всё же общество диктует свои правила и понятия, и придерживаться их хочешь не хочешь, а приходится.
   С другой стороны, есть вещи, которые нормальным человеком воспринимаются не как обязанность, а как разумное и должное. Трудно спорить с некоторыми очевидными постулатами. Но иногда дело даже не в воспитании или необходимости соответствовать, а в чём-то совершенно ином, и всё происходит не то чтобы по заведённому кем-то когда-то порядку, а как бы по велению души...   
 
   Электричка, рассекая разреженный тёплый воздух, мчалась вперёд, унося меня подальше от городской духоты к насыщенной живительным кислородом даче. За окном мелькали деревца, просеки, обширные поля и посёлки. Вагон не переполнен, но свободных сидячих мест не было. Едва нашёл для себя одно. Пристроился с краешка, прикрыл глаза и под мерный перестук колёс придремал.
   Но вот взвизгнули тормоза. Очередная станция. Кто-то вышел, кто-то вошёл. Надо бы посмотреть на вновь прибывших — вдруг кто из знакомых обнаружится и можно будет поболтать. Но веки, словно суперклеем склеенные, никак не хотели открываться.
   Вдруг почувствовал запах духов. Рядом явно находилась женщина. Свободных сидячих мест в вагоне, помнится, не было. С детства привык уступать место слабому полу, но тут... Так сладко дремалось.
   «Может, она уже сидит где-то неподалёку, — тешил себя надеждой. — Вот вам и аромат».
   Казалось бы, успокоился. А кошки так и скребли на душе. Не привык сидеть, когда слабая женщина стоит и устало дышит тебе в затылок.
   Однако выскальзывать из объятий Морфея никак не хотелось. Борьба внутри меня шла, можно сказать, не на жизнь, а насмерть. Находиться в таком подвешенном состоянии стало весьма неуютно.
   С огромным усилием разлепил веки. Действительность под стать мыслям прорезалась с трудом и нехотя.
    Женщина стояла рядом. Одной рукой она ухватилась за спинку сиденья и покачивалась в такт движению вагона, а другой держалась за худенького паренька лет шестнадцати, судя по всему, сына.
   Не сказать, что почувствовал досаду — ехать ещё минимум час, но и большой радости не испытал. Посмотрел по сторонам. Были, конечно, люди и помоложе меня. Но все в своих делах. Кто-то читал книгу или листал журнал. Кто-то дремал. Большинство же увлечённо щёлкали пальчиками по экранам своих смартфонов и совершенно не обращали внимания на окружающих. Так что выбора особо не было.
   — Присаживайтесь, — говорю женщине, вставая. — Мне скоро выходить.
   — Спасибо, — даже не пытаясь хотя бы из приличия поотказываться, сказала она.
   И вот тут испытал очень двоякое чувство. Да что там двоякое? Самое что ни на есть откровенное возмущение. Вместо того чтобы благодарно принять приглашение, она слегка посторонилась и усадила на это единственное свободное место своего великовозрастного сына.
   Всё во мне взбунтовалось. Как же так? Не пацану, а ей уступил. Он ещё молодой, постоит, не переломится. А она? С другой стороны, какие претензии? Её право так или иначе воспользоваться моим предложением.
   Очень часто и раньше видел, как в городском транспорте мамаша стояла рядом с беззаботно играющим в гаджет сыном или дочерью. И те воспринимали это как должное. Усталая мать, которая и так целый день на ногах в заботах и трудах стоит, а они... Ужас!
   Замечания не делал. Зачем? Толку всё равно не будет. Но мысли роились: вот что и кто из них вырастет? Эгоисты, право слово. Неужели родители этого не понимают?  
   «Зачем только место освободил? — раскачиваясь в такт движению, размышлял я. — Знал бы такое дело, ни за что не уступил. Пусть бы женщина стояла, а я сидел. А она, видите ли, сынка своего усадила».
   Так, терзаясь всякими мыслями, подъехал к своей станции. Не переставая про себя возмущаться, пошёл к выходу. Обернулся. И тут увидел...
   Мамаша с сыном поспешили за мной, но... Поспешили — это слишком громко сказано.
   Парень почему-то только с помощью матери тяжело встал. Было видно, как ему трудно удерживать равновесие.
   «Пьяный, что ли? — подумал я. — Под наркотой? Вроде бы не похоже...»
   А парень, сжав губы до побеления, всеми силами старался удерживать равновесие. От напряжения на лбу у него выступили капельки пота. Удивительно и непонятно было его такое состояние. Но тут...
   Резко затормозив, состав дёрнулся. Парень потерял равновесие и со всего маху рухнул на пол. Ни один звук не вырвался из его уст, ни один стон. Создалось впечатление, что к такому повороту событий он привык и подобное с ним случалось если не каждую минуту, то, по крайней мере, довольно часто.
   Штанины парня задрались... И о ужас! Вместо ног в его ботинки были заправлены блестевшие хромом протезы.
   — Ничего себе! — вырвался у меня невольный возглас.
   К горлу подкатил комок. Глаза отказывались верить в увиденное. Мозг не хотел понимать. Ведь совсем молоденький, а уже...
   Мать подхватила сына и буквально поставила на ноги. Всё произошло настолько быстро, что никто из пассажиров не успел даже хоть как-то среагировать и помочь.
   Хромая, с трудом переваливаясь с ноги на ногу, придерживаясь за спинки кресел и едва сохраняя равновесие, они понемногу продвигались к выходу.
   Пассажиры все как один тут же отвлеклись от своих занятий и молча провожали их сочувствующими взглядами.
   — Авария, — подойдя ко мне ближе, смущаясь, пояснила женщина. — Вместо ног у него протезы. А костыли не признаёт, говорит, буду учиться ходить так. Вот и мучаюсь с ним.
   Это откровение стало для меня настоящим шоком. Все мои дурные мысли моментально вылетели из головы. Это ж надо, как плохо о них подумал! Стыдно стало. Хорошо хоть вслух не озвучил. Вот бы конфуз получился. Сказал же Господь: «Не судите да не судимы будете».
   И уже выйдя из вагона, на пути к даче, вспомнил почему-то совсем иную ситуацию...
 
   Один мой знакомый в восьмидесятых годах прошлого века возвращался после командировки из Монголии. В то время почти всё было дефицитом. Приходилось, как говорили тогда, не покупать, а доставать. Многие, казалось бы, обычные и самые необходимые вещи простым людям были недоступны.
   Как уж так получилось, трудно сказать, но считающийся у нас недосягаемым деликатесом растворимый кофе именно в Монголии был в свободной продаже. Только вот беда, вывозить разрешалось не более четырёх баночек на одного.
   Но наш человек не так прост. Чего он только не придумывал, чтобы обойти этот запрет.
   Попутчиками приятеля в четырёхместном купе оказались семейная пара и женщина средних лет.
   Как водится, разговорились. Выяснили, кто, откуда и куда ехал. Как провёли время, ну и вообще так, о жизни посплетничали.
   Между тем поезд приближался к границе. И чем ближе был кордон, тем женщина всё больше нервничала. Это не укрылось от попутчиков.
   — Что вы так переживаете? — спросил мой приятель. — Сейчас погранцы проверят паспорта, таможенники осмотрят багаж. А там и дом недалеко. Всего делов-то.
   — Вот таможни и боюсь, — сказала женщина.
   — Наркотики? — съёрничал приятель.
   — Что вы! — краснея, сказала женщина. — У меня две баночки растворимого кофе сверх нормы.
   — И куда вы их спрятали?
   — Четыре разрешённых сверху в чемодане, а две припрятала там же, но завернула в нижнее бельё. Не будут же мужчины в женском белье копаться.
   — Конечно, не будут, — задумавшись, подтвердил приятель и внимательно посмотрел на женщину. Немного помедлил. И уже через секунду, явно чем-то воодушевившись, уверенно добавил: — Да не переживайте вы так. Увидите, всё очень даже благополучно разрешится.
   — О-ох, — вздохнула женщина. — Хотелось бы в это верить.
   И вот граница. Прошли пограничники. Сверили личности. Проштамповали паспорта и удалились. Настал черёд таможенников.
   — Оружие, наркотики, запрещённые предметы? — открыв дверь, заученно выдал таможенник. — Предъявляем багаж к осмотру.
   — Всё в порядке, командир, — сказал приятель. — Вот только у женщины в чемодане в сменном нижнем белье две лишние баночки растворимого кофе.
   Какой сноп искр из глаз женщины мгновенно метнулся на приятеля, трудно представить. Наверное, он смог бы испепелить любого... но не его.
   — Если признаетесь и отдадите, — самым невинным образом глядя на женщину, сказал приятель, — то к вам никаких мер, скорее всего, принято не будет. Правда, командир?
   — Ну-у... В общем-то... — прокручивая ситуацию и растягивая слова, кивнул таможенник.
   — Так вот, — продолжил приятель. — А если не сознаетесь, но найдут, то чёрную метку поставят. Тогда всё, путь за границу будет заказан. Так что сознаться самой только к лучшему.
   — Показывайте! — перехватив инициативу и грозно глядя на женщину, приказал таможенник.
   Что было делать? Она открыла чемодан, показала четыре баночки кофе, затем развернула трусики и лифчик и достала из них ещё две.
   — Возьмите, — едва слышно прошептала она. — Это нечаянно.
   — Бывает, — кивнул таможенник. — Оформлять будем? — он почему-то посмотрел не на виновницу, а на моего приятеля.
   — Зачем? — пожал он плечами. — Дама же сказала, что это случайно. К тому же всё осознала.
   — Да, да! Всё, всё сознала, — запричитала женщина.
   — Ну раз так, — засовывая баночки с кофе в свои необъятные карманы, сказал таможенник. — На первый раз прощаем. Счастливого пути! — и он вышел из купе.
   В воздухе повисло тягостное молчание. Казалось, муха пролетит, и это будет  как гром среди ясного неба.
   «Надо же так вляпаться! — наверняка размышляла женщина. — Никому нельзя верить. Ни-ко-му! Что за люди такие?»
   — Мужчина, — наконец выдавила она из себя, — как вам не стыдно? С виду такой приличный, обходительный. Успокаивал даже. Я, дура, и доверилась. А вы... Как так можно?
   — О чём вы говорите? — улыбаясь, приятель встал со своего места. — Подержите.
   Он приподнял полку на которой сидел. В ящике для багажа рядом с его чемоданом находилась картонная коробка обвязанная изолентой. Он взял нож и вскрыл коробку.
   — Возьмите, это вам, — он протянул ошарашенной женщине четыре баночки растворимого кофе. — Две ваши, а ещё две — моя благодарность и компенсация за причинённое беспокойство. У меня, между прочим, как видите, целая коробка этого кофе. Знаете, сколько родни да знакомых ждут этого презента? Как кого-то обделить? То-то и оно. Если бы служака заглянул сюда, вот тогда это был бы крах.
   — Да, уж-ж... неожиданно... — принимая баночки, сказала женщина. — Простите, я не знала.
   — Это вы меня простите, — вновь улыбнулся приятель. — Несомненно, рассказал бы вам о своей затее, но у вас все эмоции на лице написаны. Понял, нельзя вам до поры до времени открываться. Не держите на меня зла.  
   Женщина лишь успокоенно кивнула и, с облегчением вздохнув, спрятала баночки с кофе в свой чемодан.
 
   Электричка давно осталась позади. Я спешил до темноты добраться до дачи. По дороге так хорошо думалось.
   «Интересно, — размышлял я, — что вызвало у меня такие ассоциации, и вдруг, казалось бы, совсем некстати вспомнился рассказ приятеля?»
   На самом деле на первый взгляд два абсолютно разных случая. Один произошёл только что со мной, другой много лет назад.
   И тут до меня дошло. Их объединяет одно: люди на самом деле похожи на книги. Но если судить только по «обложке», вряд ли узнаешь её содержание. Не зря же сказал китайский философ Лао Цзы: «Никогда не осуждайте человека, пока не пройдете долгий путь в его ботинках». И эти два случая лишнее тому подтверждение. 
 
Мастер слова
Маршрутка
Рейтинг: +6 273 просмотра
Комментарии (7)
Валентин Воробьев # 6 февраля 2024 в 15:01 +4
Автор и тут проявил смекалку: объединил два ранее опубликованных здесь, на сайте, рассказа в один, связав их необходимыми умозаключениями. Рассказ получился. Но дело за судьями, ведь по условиям конкурса, нельзя использовать ранее публиковавшиеся произведения.
Тая Кузмина # 8 февраля 2024 в 18:47 +4
Я тоже читала что-то подобное в конкурсе, возможно на Чемпионате. Поэтому решать судьям!
Андрей Углов # 10 февраля 2024 в 21:21 +2
Вступление о воспитании здесь лишнее. Это не научная статья. Читатель должен сам понимать то, что заложено в художественном рассказе.
Татьяна Белая # 11 февраля 2024 в 07:59 +2
Мне тоже кажется, что нечто подобное о кофе уже читала.
Сергей Шевцов # 13 февраля 2024 в 10:21 +2
А я вот о чём подумал: нужно ли читать комментарии к рассказу, прежде, чем писать свой отзыв, ведь они могут повлиять на твоё мнение. Или я не прав?
Валентин Воробьев # 13 февраля 2024 в 22:02 +1
Никто никого не заставляет их читать.
scratch
Галина Сотникова # 24 февраля 2024 в 00:28 +2
Первое впечатление о человеке почти всегда ошибочное, ведь мы основываемся на своих ощущениях и жизненном опыте,которое может совершенно не совпадать. Хорошо,если люди воспитанные и первое впечатление оставляют при себе,как мужчина из рассказа.
К сожалению, понять человека чаще не хотят, не стремятся к этому,навязывая своё понимание жизни.У каждого свои любимые ботинки и даже к примерке чужих не согласны!