Помочь сайту
Поздравления
Афганский свинец
24 мая 2023 -
Ильдус Муслимов
Глава 1.
Вот уже которую ночь термометр показывал минус сорок пять. Зверский мороз рвал стволы деревьев отчего по тайге разносился громкий и резкий треск схожий с пистолетными выстрелами. Натасканные на любой минимальный шорох собаки спросонья вскакивали в загоне и прыгая на ограждения начинали получасовой лай. Привыкший к этому отвратительному явлению начальник строгой исправительной колонии, что в Магаданской области, подполковник Маслов лишь сонно перевернулся в кровати на другой бок. Он не любил оставаться ответственным по колонии несмотря на то, что его дежурство было всего один раз в месяц. Уснуть обратно не удалось, через минуту звонок аппарата внутренней связи его окончательно разбудил. Он нащупал в темноте аппаратную трубку, но пока подносил к уху она выскользнула из его ослабевших за ночь пальцев и грохнулась на деревянный пол, растянув спираль шнура.
- Да японский бог, - пробурчал он кряхтя нагнувшись с кровати головой вниз.
Пошарив рукой по полу, подполковник в итоге обнаружил злосчастную трубку и плюхнулся обратно на кровать.
- Слушаю!
- Товарищ подполковник — это Скворцов. Этап прибыл.
- Сейчас иду…
Растирая отёкшее лицо ладонью, он проклинал всё своё высшее начальство, высылающее ему эти глупые указания. К примеру, если взять последнее. Телеграфируют: «К вам по этапу прибывает осужденный Богданов, приговорённый к десяти годам лишения свободы по статье двести девяносто четыре уголовного кодекса СССР. Вину не осознал. Необходимо провести мероприятия с целью осознания осужденным своей вины и написания им собственноручно согласия с приговором суда».
Накинув тулуп и надев подсушенные на печи валенки, начальник колонии вышел из кабинета. К его приходу замёрзших напрочь прибывших зеков усадили на четвереньки у первого барака. Маслов подозвал к себе начальника конвоя.
- Который-то из них Богданов?
- Второй справа, товарищ полковник.
- Понятно…Всех в карантин, а этого, - он указал на Богданова, - в подвал с личным делом. Я буду там через десять минут.
Два конвоира втолкнули Владимира в просторное, плохо освещённое, с решётками на окнах помещение, располагающееся под администрацией колонии. В самом центре подвала стоял письменный стол, за ним мягкий стул, рядом, прикрученная к полу табуретка со следами старой засохшей крови. Слева метрах в пяти металлический стол, такой же как в морге. Справа прикрученная к полу чугунная ванна, наполненная водой. Тут же на полу гора верёвок. Вскоре в подвал вошёл и сам Маслов. Он неторопливо сел за стол, включил настольную лампу. Один из конвоиров протянул ему папку с личным делом осужденного. Тот, бегло пробежался взглядом по обвинительному заключению и недоумённо посмотрел на Владимира.
- А тебя что Богданов, в следственном изоляторе представляться не научили? – спросил он спокойным голосом. – Или ты просто игнорируешь меня?
- Заключённый Богданов Владимир Иванович, сорок восьмого года рождения, осуждён по статье двести девяносто четыре уголовного кодекса СССР, срок десять лет, - неохотно доложил о себе осужденный.
Начальник колонии с ехидством улыбнулся:
- Вяленько. Ну да ладно. Научим. Я вот тут читаю копию твоего обвинительного заключения и диву даюсь. Окончил военное училище, родители известные врачи, затем служба в Афганистане. От командира разведроты дослужился до командира батальона мотострелков. Целый подполковник. Награждался двумя орденами за личное мужество, двумя медалями за отвагу. В восемьдесят первом году с двумя пулемётчиками лично прикрывал отход раненых из окружения в Панджшерском ущелье на Северо-Востоке Афганистана, где получил многочисленные ранения. Направлены документы на присвоение звания героя Советского Союза. И тут вдруг ты помогаешь душманам? А именно передаёшь им несколько единиц оружия и боеприпасов. В ходе следствия и на суде своей вины не признал. Как же так? А? Богданов?
Осужденный молчал, глядя в глаза начальника колонии.
- Я думаю, что это не поздно изменить, - сказал Маслов. – Так и напишешь сейчас, что ты заблуждался, что всё осознал и полностью согласен с приговором суда. – Маслов вытащил из стола чистый лист бумаги, авторучку и положил всё это на противоположный край стола.
- Давай-ка, мой дорогой, присаживайся. Мы отстегнём тебе наручники, а я помогу всё правильно написать. А потом ты пойдёшь отдыхать после длительной дороги. Ты же устал, небось? Садись. – Он указал тому на табуретку.
- Я ничего подписывать не буду, - сухо сказал осужденный, не двигаясь с места.
Начальник колонии приложил ладонь к своему уху показывая этим, что якобы он просто не расслышал сказанные ему слова.
- Что-что? – недоумённо спросил он. - А ну-ка ещё разок мне повтори?
Осужденный повторять не стал. Маслов взглянул на одного из конвоиров. Здоровяк с сержантскими погонами тут же отошёл от Богданова на полшага и несколько раз ударил резиновой палкой его по спине. К нему подключился и второй конвоир. После удара по голове осужденный Богданов потерял сознание и упал. Пальцы прикованных наручниками рук судорожно задёргались.
- Остуди его, - приказал Маслов конвоиру.
Конвоир набрал из ванны полное ведро воды и вылил осужденному на лицо. Попавшая в рот вода на какое-то время перекрыла Богданову дыхание и он, очнувшись стал усиленно кашлять. Начальник колонии вышел из-за стола и подойдя к лежащему на полу осужденному присел на стоявшую рядом табуретку.
- Ну что милок, очухался? – сказал он. - Теперь ты понимаешь кто ты здесь?
Владимир открыл глаза:
- Понимаю…
- Ну и кто же ты?
- Я…Богданов Владимир Иванович. А вот ты…ты дерьмо собачье…
Пригнувшийся над осужденным Маслов выпрямился и со злобным выражением лица встал с табуретки. Затем достав из кармана носовой платок высморкался и бросил взгляд на конвоира:
- В пресс хату эту суку! Но предупреди там всех, пусть прессуют так, чтобы он не подох. Ты меня понял?
- Так точно.
Глава 2
- Что скажешь, Андрей Викторович по группировке Ахмад-Шаха
Масуда? - спросил у своего заместителя начальник штаба ограниченного контингента Советских войск на Юго-Востоке Афганистана генерал лейтенант Трифонов Пётр Фёдорович.
Тот пожал плечами.
- А что сказать, Пётр Фёдорович? Ахмад-Шах доставляет нам самые большие проблемы. Полностью контролирует Панджшерское ущелье в ста километрах к северо-востоку от Кабула и является сильнейшей угрозой трассе, по которой идёт основное снабжение частей сороковой армии с советской территории. Второй неприятностью становится быстрое разложение афганской армии под действием исламской пропаганды. По политическим причинам наши войска не могут проводить операции в одиночку. Но взаимодействие с афганской армией приводит к тому, что почти во всех случаях планы операций, которые мы планировали против Ахмад-Шаха, тут же оказывались у партизанских командиров. В итоге те наносили нашим войскам значительные потери и быстро уходили из Панджшерского ущелья.
- Ничего не понимаю, - разведя руками удивлённо произнёс начальник штаба. - Мы с вами имеем военный потенциал, превосходящий возможности нашего противника, но не можем согнать его с занимаемых высот? Я имею в виду Панджшерское ущелье? Помогает ли авиация?
- Товарищ генерал, в данном районе из-за погодных перепадов действие авиации малоэффективно. К тому же у духов в горах прекрасные убежища в виде пещер.
- Хорошо. Какой вид операции на ваш взгляд будет эффективным?
- Вы спрашиваете моё личное мнение, Пётр Фёдорович?
- Ну…конечно.
- Я понял. Вы у нас совсем недавно поэтому многое вам не известно. Полгода назад по следам этого Ахмад-Шаха динамично двигался сто второй мотострелковый полк под командованием исполняющего обязанности командира полка полковника Богданова. Его батальон был активной составной единицей полка и считался самым боеспособным. План его последней операции, который он утвердил у вашего предшественника, должен был иметь успех в полном разгроме группировки Ахмад-Шаха, но каким-то образом информация просочилась из стен штаба и оказалась в руках душманов. В итоге разведрота полка попала в засаду и в ходе боя понесла огромные потери. Кроме того, в плену у Ахмад-Шаха оказались восемь бойцов. Богданов взял с собой солдата, повесил на палку кусок белой простыни и пошёл на переговоры с Ахмад-Шахом. Каким-то чудом ему удалось вытащить из плена своих бойцов, но Ахмад-Шах взамен потребовал оружие и боеприпасы. Там какая-то малость: около ста автоматов и десять цинков с патронами. Разумеется, чтобы спасти солдат Богданов передал им то, что они требовали. С освобождёнными он благополучно вернулся в полк и в ту же ночь подготовил новый план по разгрому Ахмад-Шаха, но утром Богданова задержали сотрудники военной прокуратуры объявив, что он пособничал террористам и бандформированиям. А его полк направили на север Афганистана. Считаю, что если бы сейчас Богданов командовал своим полком, то для Ахмад-Шаха дни были бы сочтены.
- И где же он сейчас? Сидит?
- Так точно. Я лично знаю его семью. Недавно его жена прислала мне письмо. Написала, что его отправили в исправительную колонию строгого режима под Магаданом.
- Сколько же ему дали?
- Десять лет.
Начальник штаба огорчённо отвёл взгляд и достав сигарету закурил.
- Ну ты иди, Андрей Викторович, отдохни, - сказал он, задув огонь разгоревшейся спички. – А я ещё поработаю. Тут у меня куча бумаг скопилась.
После ухода своего заместителя генерал-лейтенант взял телефонную трубку:
- Алло! Дежурный! Соедини-ка меня с министерством обороны.
Вот уже которую ночь термометр показывал минус сорок пять. Зверский мороз рвал стволы деревьев отчего по тайге разносился громкий и резкий треск схожий с пистолетными выстрелами. Натасканные на любой минимальный шорох собаки спросонья вскакивали в загоне и прыгая на ограждения начинали получасовой лай. Привыкший к этому отвратительному явлению начальник строгой исправительной колонии, что в Магаданской области, подполковник Маслов лишь сонно перевернулся в кровати на другой бок. Он не любил оставаться ответственным по колонии несмотря на то, что его дежурство было всего один раз в месяц. Уснуть обратно не удалось, через минуту звонок аппарата внутренней связи его окончательно разбудил. Он нащупал в темноте аппаратную трубку, но пока подносил к уху она выскользнула из его ослабевших за ночь пальцев и грохнулась на деревянный пол, растянув спираль шнура.
- Да японский бог, - пробурчал он кряхтя нагнувшись с кровати головой вниз.
Пошарив рукой по полу, подполковник в итоге обнаружил злосчастную трубку и плюхнулся обратно на кровать.
- Слушаю!
- Товарищ подполковник — это Скворцов. Этап прибыл.
- Сейчас иду…
Растирая отёкшее лицо ладонью, он проклинал всё своё высшее начальство, высылающее ему эти глупые указания. К примеру, если взять последнее. Телеграфируют: «К вам по этапу прибывает осужденный Богданов, приговорённый к десяти годам лишения свободы по статье двести девяносто четыре уголовного кодекса СССР. Вину не осознал. Необходимо провести мероприятия с целью осознания осужденным своей вины и написания им собственноручно согласия с приговором суда».
Накинув тулуп и надев подсушенные на печи валенки, начальник колонии вышел из кабинета. К его приходу замёрзших напрочь прибывших зеков усадили на четвереньки у первого барака. Маслов подозвал к себе начальника конвоя.
- Который-то из них Богданов?
- Второй справа, товарищ полковник.
- Понятно…Всех в карантин, а этого, - он указал на Богданова, - в подвал с личным делом. Я буду там через десять минут.
Два конвоира втолкнули Владимира в просторное, плохо освещённое, с решётками на окнах помещение, располагающееся под администрацией колонии. В самом центре подвала стоял письменный стол, за ним мягкий стул, рядом, прикрученная к полу табуретка со следами старой засохшей крови. Слева метрах в пяти металлический стол, такой же как в морге. Справа прикрученная к полу чугунная ванна, наполненная водой. Тут же на полу гора верёвок. Вскоре в подвал вошёл и сам Маслов. Он неторопливо сел за стол, включил настольную лампу. Один из конвоиров протянул ему папку с личным делом осужденного. Тот, бегло пробежался взглядом по обвинительному заключению и недоумённо посмотрел на Владимира.
- А тебя что Богданов, в следственном изоляторе представляться не научили? – спросил он спокойным голосом. – Или ты просто игнорируешь меня?
- Заключённый Богданов Владимир Иванович, сорок восьмого года рождения, осуждён по статье двести девяносто четыре уголовного кодекса СССР, срок десять лет, - неохотно доложил о себе осужденный.
Начальник колонии с ехидством улыбнулся:
- Вяленько. Ну да ладно. Научим. Я вот тут читаю копию твоего обвинительного заключения и диву даюсь. Окончил военное училище, родители известные врачи, затем служба в Афганистане. От командира разведроты дослужился до командира батальона мотострелков. Целый подполковник. Награждался двумя орденами за личное мужество, двумя медалями за отвагу. В восемьдесят первом году с двумя пулемётчиками лично прикрывал отход раненых из окружения в Панджшерском ущелье на Северо-Востоке Афганистана, где получил многочисленные ранения. Направлены документы на присвоение звания героя Советского Союза. И тут вдруг ты помогаешь душманам? А именно передаёшь им несколько единиц оружия и боеприпасов. В ходе следствия и на суде своей вины не признал. Как же так? А? Богданов?
Осужденный молчал, глядя в глаза начальника колонии.
- Я думаю, что это не поздно изменить, - сказал Маслов. – Так и напишешь сейчас, что ты заблуждался, что всё осознал и полностью согласен с приговором суда. – Маслов вытащил из стола чистый лист бумаги, авторучку и положил всё это на противоположный край стола.
- Давай-ка, мой дорогой, присаживайся. Мы отстегнём тебе наручники, а я помогу всё правильно написать. А потом ты пойдёшь отдыхать после длительной дороги. Ты же устал, небось? Садись. – Он указал тому на табуретку.
- Я ничего подписывать не буду, - сухо сказал осужденный, не двигаясь с места.
Начальник колонии приложил ладонь к своему уху показывая этим, что якобы он просто не расслышал сказанные ему слова.
- Что-что? – недоумённо спросил он. - А ну-ка ещё разок мне повтори?
Осужденный повторять не стал. Маслов взглянул на одного из конвоиров. Здоровяк с сержантскими погонами тут же отошёл от Богданова на полшага и несколько раз ударил резиновой палкой его по спине. К нему подключился и второй конвоир. После удара по голове осужденный Богданов потерял сознание и упал. Пальцы прикованных наручниками рук судорожно задёргались.
- Остуди его, - приказал Маслов конвоиру.
Конвоир набрал из ванны полное ведро воды и вылил осужденному на лицо. Попавшая в рот вода на какое-то время перекрыла Богданову дыхание и он, очнувшись стал усиленно кашлять. Начальник колонии вышел из-за стола и подойдя к лежащему на полу осужденному присел на стоявшую рядом табуретку.
- Ну что милок, очухался? – сказал он. - Теперь ты понимаешь кто ты здесь?
Владимир открыл глаза:
- Понимаю…
- Ну и кто же ты?
- Я…Богданов Владимир Иванович. А вот ты…ты дерьмо собачье…
Пригнувшийся над осужденным Маслов выпрямился и со злобным выражением лица встал с табуретки. Затем достав из кармана носовой платок высморкался и бросил взгляд на конвоира:
- В пресс хату эту суку! Но предупреди там всех, пусть прессуют так, чтобы он не подох. Ты меня понял?
- Так точно.
Глава 2
- Что скажешь, Андрей Викторович по группировке Ахмад-Шаха
Масуда? - спросил у своего заместителя начальник штаба ограниченного контингента Советских войск на Юго-Востоке Афганистана генерал лейтенант Трифонов Пётр Фёдорович.
Тот пожал плечами.
- А что сказать, Пётр Фёдорович? Ахмад-Шах доставляет нам самые большие проблемы. Полностью контролирует Панджшерское ущелье в ста километрах к северо-востоку от Кабула и является сильнейшей угрозой трассе, по которой идёт основное снабжение частей сороковой армии с советской территории. Второй неприятностью становится быстрое разложение афганской армии под действием исламской пропаганды. По политическим причинам наши войска не могут проводить операции в одиночку. Но взаимодействие с афганской армией приводит к тому, что почти во всех случаях планы операций, которые мы планировали против Ахмад-Шаха, тут же оказывались у партизанских командиров. В итоге те наносили нашим войскам значительные потери и быстро уходили из Панджшерского ущелья.
- Ничего не понимаю, - разведя руками удивлённо произнёс начальник штаба. - Мы с вами имеем военный потенциал, превосходящий возможности нашего противника, но не можем согнать его с занимаемых высот? Я имею в виду Панджшерское ущелье? Помогает ли авиация?
- Товарищ генерал, в данном районе из-за погодных перепадов действие авиации малоэффективно. К тому же у духов в горах прекрасные убежища в виде пещер.
- Хорошо. Какой вид операции на ваш взгляд будет эффективным?
- Вы спрашиваете моё личное мнение, Пётр Фёдорович?
- Ну…конечно.
- Я понял. Вы у нас совсем недавно поэтому многое вам не известно. Полгода назад по следам этого Ахмад-Шаха динамично двигался сто второй мотострелковый полк под командованием исполняющего обязанности командира полка полковника Богданова. Его батальон был активной составной единицей полка и считался самым боеспособным. План его последней операции, который он утвердил у вашего предшественника, должен был иметь успех в полном разгроме группировки Ахмад-Шаха, но каким-то образом информация просочилась из стен штаба и оказалась в руках душманов. В итоге разведрота полка попала в засаду и в ходе боя понесла огромные потери. Кроме того, в плену у Ахмад-Шаха оказались восемь бойцов. Богданов взял с собой солдата, повесил на палку кусок белой простыни и пошёл на переговоры с Ахмад-Шахом. Каким-то чудом ему удалось вытащить из плена своих бойцов, но Ахмад-Шах взамен потребовал оружие и боеприпасы. Там какая-то малость: около ста автоматов и десять цинков с патронами. Разумеется, чтобы спасти солдат Богданов передал им то, что они требовали. С освобождёнными он благополучно вернулся в полк и в ту же ночь подготовил новый план по разгрому Ахмад-Шаха, но утром Богданова задержали сотрудники военной прокуратуры объявив, что он пособничал террористам и бандформированиям. А его полк направили на север Афганистана. Считаю, что если бы сейчас Богданов командовал своим полком, то для Ахмад-Шаха дни были бы сочтены.
- И где же он сейчас? Сидит?
- Так точно. Я лично знаю его семью. Недавно его жена прислала мне письмо. Написала, что его отправили в исправительную колонию строгого режима под Магаданом.
- Сколько же ему дали?
- Десять лет.
Начальник штаба огорчённо отвёл взгляд и достав сигарету закурил.
- Ну ты иди, Андрей Викторович, отдохни, - сказал он, задув огонь разгоревшейся спички. – А я ещё поработаю. Тут у меня куча бумаг скопилась.
После ухода своего заместителя генерал-лейтенант взял телефонную трубку:
- Алло! Дежурный! Соедини-ка меня с министерством обороны.
Глава 3
- Берись-ка за одну, а я за другую, - сказал молодому конвоиру его зрелый напарник, цепко взявшись за окровавленное запястье лежащего без сознания зека. – Ты смотри, как изверги перестарались. - Дыхание то еле-еле теплится. Держи, пацан крепче. Потащили!
Издаваемый при волочении тела шорох, схожий разве что с трением мешка, к примеру с комбикормом о грубый с выбоинами старый асфальт имел своё эхо. И эхо это проходило через зарешёченные окна в бараки, где, смешавшись с человеческим храпом и сонным бормотанием заключённых вылетало обратно в поисках нового пространства. Открыв массивную металлическую дверь карцера, они занесли бесчувственное, ни на что не реагирующее тело и, бросив его на пол, вышли гремя засовами.
Приехавший в колонию подполковник Маслов, стоя в своём кабинете у электрической плитки доваривал утренний кофейный напиток. «Самое время взбодриться» - рассудил для себя он. Впереди был обычный рутинный день, наполненный ненавистью к своей работе, к заключённым и вообще ко всему. Десятилетняя жизнь в тайге выдавила из него напрочь радужный романтизм, заменив его на уже бесцветный автоматизм. Некоторые из дружков Маслова, так же руководившие подобными заведениями, к своей радости, приловчились иметь выгоду. Среди их сидельцев много экс-чиновников, что на блатном жаргоне - кабанчиков. Что ни передача – то просто продовольственный склад: там и устрицы, там и деликатесы, коньяки, а то и что покруче. А к Маслову кабанчиков не направляют, так, одно сволочьё. Ну разве что иногда политических, говоря проще - неугодных, как вот этот Богданов.
Отхлёбывая горячий напиток, подполковник услышал странный нарастающий гул. Во дворе колонии заключённые часто распиливали бензопилой привезённые из тайги стволы высохших деревьев, но этот звук не был похож на вой бензопилы. Одновременно с зазвонившим аппаратом внутренней связи в кабинет постучали. Словно ошпаренный вошёл сотрудник конвойной службы. Маслов взял трубку и в то же время дал знак рукой конвоиру, чтобы тот пока помолчал.
- Да, да, слушаю. Что? Какой ещё вертолёт? Где приземляется? У ворот?! Что за хрень ты несёшь?!
Перепуганный конвоир больше молчать не стал и подтвердил, что у ворот действительно приземляется военный вертолёт. Маслова не на шутку затрясло:
- Быстро огневую группу к воротам! Я иду туда!
У ворот во дворе колонии уже стояло несколько вооружённых автоматами конвоиров. Одни спешно застёгивали наспех накинутые бронежилеты, другие надевали каски. К тому моменту, когда к воротам подбежал подполковник, двигатель вертолёта уже смолкал, а вскоре и затих совсем. Вышедший со двора колонии Маслов увидел в пятидесяти метрах от ворот военный вертолёт МИ-24. Он приказал закрыть за собой ворота, а сам направился к вертолёту. Тем временем из МИ-24 вышел офицер в звании полковника, который также направился к Маслову. Представившись офицером штаба округа, он достал из портфеля какой-то документ, напечатанный на листе, и протянул Маслову. Тот стал внимательно его изучать. Иногда он отвлекался от чтения, смотрел на офицера, делал изумлённое лицо и вновь возвращался к тексту документа. В конце концов, документ Масловым был прочитан до конца.
- Я понимаю, что это приказ моего руководства, - сказал он, - но к приказу ещё должно быть закреплено и решение суда. А без решения суда я не смогу передать вам заключённого.
Офицер штаба округа обернулся к вертолёту, дав кому-то знак рукой. К нему подбежал очевидно связист и передал трубку спутниковой связи. Тот набрал номер и дождавшись абонента, произнёс: «Он требует решение суда». Затем офицер, понятливо кивнув головой, протянул трубку Маслову. В телефонном разговоре начальник колонии Маслов практически не участвовал, он лишь внимательно слушал доносящийся из телефонной трубки голос собеседника. Выражение его лица менялось каждую секунду, дыхание стало учащённым. Наконец побледневший и испуганный он смог произнести единственное за весь разговор слово: «Виноват». Офицер штаба забрал из его трясущейся руки телефонную трубку, вернув аппарат связисту.
- Подполковник, у вас есть пятнадцать минут чтобы доставить к вертолёту заключённого Богданова с его вещами и личным делом.
Развернувшись, Маслов быстрым шагом направился к воротам и войдя во внутренний двор подозвал к себе своего заместителя и начальника караула.
- Где сейчас Богданов?
- В карцере, товарищ подполковник.
- Оба бегом ко мне в кабинет. В шкафу возьмёте спирт и весь вольёте ему в глотку. Весь! И не дай Бог он его не выпьет! Я с вас тогда шкуру живьём сниму! Через десять минут он должен быть тут!
Измотанный ожиданием Маслов, прохаживаясь вдоль ворот нервозно озирался, то на стоявшего у вертолёта офицера, то в сторону бараков. В конце концов из-за поворота, что у церкви, сопровождаемые собачьим лаем появились конвоиры, везущие на санях заключённого. «Неужто прокатило» - облегчённо вздохнув, подумал Маслов.
- Идут, идут, - сказал он громко офицеру штаба, показав ему рукой на приближающихся к воротам подчинённых.
Богданов, с разбитым в кровь лицом, с многочисленными порезами на шее, с полуоткрытыми глазами лежал на санях, прикрытый на половину старым, вонючим овчинным тулупом. Он что-то бормотал себе под нос и жутко матерился.
- Что с ним? – спросил офицер у Маслова.
Тот сделал сочувствующее лицо:
- Да ерунда. Вчерась он подрался с сокамерниками. Ну те, конечно, немного ему наваляли. Мы тех негодяев, разумеется, за это в карцер, а его, - подполковник кивнул на Богданова, - малость уважили, водочки налили, в санчасть положили чтобы не раскис совсем. Жалко ведь мужика, всё же афганец, орденоносец…
Взяв документы на заключённого, офицер дал команду солдатам аккуратно занести Богданова в вертолёт. Через минуту МИ-24, подняв огромное снежное облако скрылся за таёжной сопкой.
- Берись-ка за одну, а я за другую, - сказал молодому конвоиру его зрелый напарник, цепко взявшись за окровавленное запястье лежащего без сознания зека. – Ты смотри, как изверги перестарались. - Дыхание то еле-еле теплится. Держи, пацан крепче. Потащили!
Издаваемый при волочении тела шорох, схожий разве что с трением мешка, к примеру с комбикормом о грубый с выбоинами старый асфальт имел своё эхо. И эхо это проходило через зарешёченные окна в бараки, где, смешавшись с человеческим храпом и сонным бормотанием заключённых вылетало обратно в поисках нового пространства. Открыв массивную металлическую дверь карцера, они занесли бесчувственное, ни на что не реагирующее тело и, бросив его на пол, вышли гремя засовами.
Приехавший в колонию подполковник Маслов, стоя в своём кабинете у электрической плитки доваривал утренний кофейный напиток. «Самое время взбодриться» - рассудил для себя он. Впереди был обычный рутинный день, наполненный ненавистью к своей работе, к заключённым и вообще ко всему. Десятилетняя жизнь в тайге выдавила из него напрочь радужный романтизм, заменив его на уже бесцветный автоматизм. Некоторые из дружков Маслова, так же руководившие подобными заведениями, к своей радости, приловчились иметь выгоду. Среди их сидельцев много экс-чиновников, что на блатном жаргоне - кабанчиков. Что ни передача – то просто продовольственный склад: там и устрицы, там и деликатесы, коньяки, а то и что покруче. А к Маслову кабанчиков не направляют, так, одно сволочьё. Ну разве что иногда политических, говоря проще - неугодных, как вот этот Богданов.
Отхлёбывая горячий напиток, подполковник услышал странный нарастающий гул. Во дворе колонии заключённые часто распиливали бензопилой привезённые из тайги стволы высохших деревьев, но этот звук не был похож на вой бензопилы. Одновременно с зазвонившим аппаратом внутренней связи в кабинет постучали. Словно ошпаренный вошёл сотрудник конвойной службы. Маслов взял трубку и в то же время дал знак рукой конвоиру, чтобы тот пока помолчал.
- Да, да, слушаю. Что? Какой ещё вертолёт? Где приземляется? У ворот?! Что за хрень ты несёшь?!
Перепуганный конвоир больше молчать не стал и подтвердил, что у ворот действительно приземляется военный вертолёт. Маслова не на шутку затрясло:
- Быстро огневую группу к воротам! Я иду туда!
У ворот во дворе колонии уже стояло несколько вооружённых автоматами конвоиров. Одни спешно застёгивали наспех накинутые бронежилеты, другие надевали каски. К тому моменту, когда к воротам подбежал подполковник, двигатель вертолёта уже смолкал, а вскоре и затих совсем. Вышедший со двора колонии Маслов увидел в пятидесяти метрах от ворот военный вертолёт МИ-24. Он приказал закрыть за собой ворота, а сам направился к вертолёту. Тем временем из МИ-24 вышел офицер в звании полковника, который также направился к Маслову. Представившись офицером штаба округа, он достал из портфеля какой-то документ, напечатанный на листе, и протянул Маслову. Тот стал внимательно его изучать. Иногда он отвлекался от чтения, смотрел на офицера, делал изумлённое лицо и вновь возвращался к тексту документа. В конце концов, документ Масловым был прочитан до конца.
- Я понимаю, что это приказ моего руководства, - сказал он, - но к приказу ещё должно быть закреплено и решение суда. А без решения суда я не смогу передать вам заключённого.
Офицер штаба округа обернулся к вертолёту, дав кому-то знак рукой. К нему подбежал очевидно связист и передал трубку спутниковой связи. Тот набрал номер и дождавшись абонента, произнёс: «Он требует решение суда». Затем офицер, понятливо кивнув головой, протянул трубку Маслову. В телефонном разговоре начальник колонии Маслов практически не участвовал, он лишь внимательно слушал доносящийся из телефонной трубки голос собеседника. Выражение его лица менялось каждую секунду, дыхание стало учащённым. Наконец побледневший и испуганный он смог произнести единственное за весь разговор слово: «Виноват». Офицер штаба забрал из его трясущейся руки телефонную трубку, вернув аппарат связисту.
- Подполковник, у вас есть пятнадцать минут чтобы доставить к вертолёту заключённого Богданова с его вещами и личным делом.
Развернувшись, Маслов быстрым шагом направился к воротам и войдя во внутренний двор подозвал к себе своего заместителя и начальника караула.
- Где сейчас Богданов?
- В карцере, товарищ подполковник.
- Оба бегом ко мне в кабинет. В шкафу возьмёте спирт и весь вольёте ему в глотку. Весь! И не дай Бог он его не выпьет! Я с вас тогда шкуру живьём сниму! Через десять минут он должен быть тут!
Измотанный ожиданием Маслов, прохаживаясь вдоль ворот нервозно озирался, то на стоявшего у вертолёта офицера, то в сторону бараков. В конце концов из-за поворота, что у церкви, сопровождаемые собачьим лаем появились конвоиры, везущие на санях заключённого. «Неужто прокатило» - облегчённо вздохнув, подумал Маслов.
- Идут, идут, - сказал он громко офицеру штаба, показав ему рукой на приближающихся к воротам подчинённых.
Богданов, с разбитым в кровь лицом, с многочисленными порезами на шее, с полуоткрытыми глазами лежал на санях, прикрытый на половину старым, вонючим овчинным тулупом. Он что-то бормотал себе под нос и жутко матерился.
- Что с ним? – спросил офицер у Маслова.
Тот сделал сочувствующее лицо:
- Да ерунда. Вчерась он подрался с сокамерниками. Ну те, конечно, немного ему наваляли. Мы тех негодяев, разумеется, за это в карцер, а его, - подполковник кивнул на Богданова, - малость уважили, водочки налили, в санчасть положили чтобы не раскис совсем. Жалко ведь мужика, всё же афганец, орденоносец…
Взяв документы на заключённого, офицер дал команду солдатам аккуратно занести Богданова в вертолёт. Через минуту МИ-24, подняв огромное снежное облако скрылся за таёжной сопкой.
Глава 4
- Никак очнулся? – промолвил старик, нагнувшись к самому лицу Владимира и обдав его тошнотворным запахом табака. – Слава тебе господи! Всю ночь мне спать не давал, то кричал, то бредил. Всё Ленку какую-то звал. Жену что ли?
Владимир смотрел на старика через вспухшие глазные веки. «Какой смешной дед, – подумал он. – Откуда он такой взялся? И где вообще я нахожусь?».
- Молчишь? – сказал старик. - Ну, молчи, молчи коли тебе так хочется. А я вот сейчас нам с тобой чаёк с травкой заварю. Бабка то моя знает в ней толк. Быстро на ноги встанешь.
Старик неспешно двинулся с литровой банкой к раковине, набрал воды, опустил в банку кипятильник, воткнул в розетку и сев на кровать стал копаться в своей сумке, что-то бубня себе под нос.
Только теперь Владимир стал ощущать на голове жёсткую марлевую повязку. Рядом с его кроватью стояла стойка с системой для внутривенного капельного вливания. Прозрачная жидкость из бутылки по силиконовой трубке через иглу вливалась в вену. Множественные мелкие порезы на руках были замазаны зелёнкой. Грудная клетка болела так, как будто по ней пробежал слон. Владимир вдруг закашлял, прикрыв ладонью рот, а когда убрал руку заметил на пальцах ярко-красные капельки крови. Старик поставил на его тумбочку стакан с парящимся чаем.
- Ну вот малость остынет и выпьешь, - сказал он Владимиру заботливо и по-отцовски.
Владимир как смог кивнул ему головой:
- Спасибо, отец. Ты лучше скажи, где мы? В тюремной больничке?
- Типун тебе на язык. Не приведи господь на старости то лет. – Он перекрестился:
- В госпитале.
Владимир с трудом улыбнулся:
- Шутник ты старый.
Дверь в палату тихо открылась. В накинутой поверх формы белой накидке вошёл военнослужащий. Ему было около тридцати пяти лет. Увидев лежащего на кровати Владимира, он сел на стоявший рядом стул.
- Здравия желаю, Владимир Иванович! – поздоровался он с Владимиром. -Как вы себя чувствуете?
Владимир посмотрел на него с недоверием. «А вот и опер примчался. Сломать меня значит хотят, суки, - заподозрил он. – Ещё и деда сказочника подсунули, с чайком, сахарком, да травкой - муравкой…».
- Слушай сюда, мусор, - разъярённо произнёс Владимир офицеру. – Я уже сказал твоему подполковнику, что ничего подписывать не буду. Так и скажи ему, что я не боюсь сдохнуть. Мне только очень жаль, что у меня сейчас нет ни оружия, ни гранаты. Пустил бы вас, твари, в расход…
Офицер настороженно встал со стула:
- Извините, товарищ подполковник, но вы меня либо неправильно поняли, либо не за того приняли. Я направлен сюда чтобы сопровождать вас в штаб группировки войск ограниченного контингента в Афганистане. Я к вам от Андрея Викторовича Лопатина, заместителя начальника штаба. Помните ещё такого?
Владимира словно окатили ледяной водой:
- Что ты сказал? А ну-ка повтори!
Офицер повторил ровно то, что говорил пару секунд ранее.
- Подожди-ка, - недоумённо произнёс Владимир, приподнявшись на оба
локтя. – Ты хочешь сказать, что приехал сюда за мной в тюрягу от Лопатина?
- Здесь не тюрьма, Владимир Иванович, а военный госпиталь. А из колонии мы вас забрали ещё два дня назад. Но на тот момент вы были без сознания. Теперь нам с вами предстоит лететь в Кабул. Вас ждёт ваш батальон.
После услышанных слов «ваш батальон» у Владимира из глаз просочились слёзы, но он их не прятал. Лишь голос от волнения стал чуть дрожать.
- Ты кто по званию? – спросил Владимир.
- Майор.
- Откуда ты знаешь, майор, про мой батальон?
- Мне очень многое известно о вашем батальоне, товарищ подполковник.
- А ты знаешь, майор, какие у меня служат пацаны? Я бы каждому из них дал героя! Жизнь готов за них отдать! Я на каждого погибшего отправлял в Москву прошения на орден мужества посмертно. А мне в ответ вот! – Владимир показал майору фигу. – Типа: на-ка выкуси! - Ещё не дав себе толком успокоиться Владимир резко приподнялся и хрустнув зубами от боли сел на край кровати. Самостоятельно вынув из вены иглу от капельницы он выпил из стакана весь чай и посмотрел на старика, который ничего не понимал в происходящем.
- Отец, спасибо тебе за чай, - поблагодарил того Владимир. - Прости, если чем-то обидел. - После чего он повернулся к офицеру штаба:
- Майор, а как же колония? Мне же дали десять лет!
- Владимир Иванович, в штабе вам всё разъяснят. Нас с вами ждёт военный борт.
Загруженный под завязку оружием, боеприпасами и медикаментами Ан-12 набрал заданную высоту и взял курс на город Баграм, расположенный в республике Афганистан, где находилась авиабаза Советских войск. Глядя в иллюминатор Владимир пытался понять причину, по которой бывшее командование решило вытащить его из заключения и вернуть в Афган. Ведь по приговору суда он был лишён специального звания и наград, опорочен всеми средствами массовой информации, освещающих деятельность вооружённых сил. Но самой главной бедой для него стала потеря семьи. Узнав о его аресте, жена взяла детей и уехала в неизвестном направлении. Об этом ему рассказал адвокат. После такого удара жизнь потеряла для него всякий смысл. «Что же теперь будет?» – спрашивал он себя, вглядываясь в пелену белоснежных облаков. Тогда, зная о жестокости Ахмад-Шаха Масуда, следователи недоумевали от одной только мысли: почему главарь такого мощнейшего бандформирования, имея ненависть к советским офицерам и солдатам оставил Владимира в живых, когда тот пошёл к нему чтобы вытащить своих солдат из плена. Ответ на этот вопрос был известен только Владимиру, но ни в ходе следствия, ни в суде, он так и не раскрыл всей правды. Не раскрыл он её и для командования.
Глава 5
Генерал открыл окно, дав возможность январскому утреннему ветру ворваться в накуренный кабинет. Его заместители, а также: командир истребительного авиационного полка, командир артиллерийской батареи, командир мотострелкового полка, командиры сапёрных рот, молчаливо переглядывались между собой в ожидании конкретных указаний начальника штаба.
- Какие получены результаты в ходе проведения ночной бомбардировки в Панджшерском ущелье? - вернувшись в своё рабочее кресло жёстко спросил генерал у командира авиаполка. – Удалось ли уничтожить миномётные точки моджахедов, те, что на скальных площадках? Насколько я понимаю именно они громят наши транспортные колоны?
- Пётр Фёдорович, вчера и позавчера полёты проходили в сложных погодных условиях, - начал докладывать полковник ВВС. - Как вы знаете начался сезон дождей. Во время операции СУ-24 проводили бомбометание по целям, которые были переданы нам корректировщиками за час до взлёта. Соответственно не было гарантии, что моджахеды за это время не перетащили миномёты в безопасное укрытие. Такие укрытия, будучи вырубленными в цельной скале, выдерживают попадания пятисоткилограммовых авиабомб.
- Короче говоря, - с укоризной произнёс начальник штаба, - ты хочешь сказать, что на данный момент из-за ухудшения погоды авиация не внесёт свою лепту в уничтожение огневых точек противника? Я правильно понял?
- Так точно, товарищ генерал. Боеприпасы на ветер. Мы, конечно, могли бы провести ковровую бомбардировку, удар вызовет растрескивание и обвал пещер, где могут находится моджахеды. Это действенно, но в таком случае мы накроем и наши автомобильные колоны, перевозящие боеприпасы. А также и тех, кто сопровождают эти колоны. Я уж не говорю об огромных завалах, которые возникнут на трассе.
- Не плохо так устроился этот чёртов Ахмад-Шах! - громко выразился генерал, ударив ладонью по столу. - Он ежедневно и безнаказанно громит нашу с вами технику и что самое главное косит под корень личный состав! От двух до пяти гробов в неделю мы отправляем в Союз! И это при хорошем раскладе. А мы ничего не можем с ним сделать!
Немного успокоившись, генерал продолжил:
— Значит так. Приказываю! В дневное время артиллерийской батарее усилить обстрелы склонов ущелья. Знаю, что малоэффективно, но нельзя давать им расслабиться ни на минуту. Фронтовой авиации временно приостановить вылеты до особого распоряжения. Сергей Васильевич, - генерал обратился к командиру мотострелкового полка. – В полку, особенно в разведроте и среди водителей проведи небольшую ротацию. Побереги тех, кому до дембеля осталось месяц, два. Их места активно заполняй молодёжью, пусть вникают и учатся выживать. Теперь, что касается сапёров. Необходимо ещё раз провести анализ последних вылазок моджахедов. Возможно, вы пропустили и не заминировали кое-какие участки в предгорьях, а они соответственно это пронюхали и пользуются нашим невниманием. Отсюда и столько погибших с нашей стороны. Схемы заминированных участков должны быть не только на бумаге, но и в головах у всех командиров. Но кроме минирования организовывайте рейды по разминированию автомобильной трассы на всех участках, в особенности вдоль ущелья. Естественно, под прикрытием бронетехники. И помните, что жизнь каждого солдата на вашей совести. И берегите служебных собак, без них пропадём. Опыт опытом, а у них нюх. Не мне вас учить.
Начальник штаба посмотрел на часы:
- Если вопросов нет, тогда все по местам. А ты, Андрей Викторович, - он взглянул на своего заместителя, - останься, поговорить надо.
Дождавшись, когда последний выходящий офицер закрыл за собой дверь начальник штаба сел напротив зама.
- Прессует меня Москва, Андрей Викторович. Сильно прессует. – Генерал достал из кармана пачку «Беломорканала», вытащил папиросу себе, подвинул пачку заместителю. – Закуривай. Хочу кое-что с тобой обсудить.
Задымили.
- Я ведь понимаю, что бесполезно бомбить Ахмад-Шаха, - откровенно сказал генерал. - Он сука строил эти катакомбы в горах, когда мы с тобой ещё пирожки с ливером жрали на рынке в Ташкенте, а потом счастливые и сытые бежали в воинскую часть. Не ты и не я ни хрена не думали, что у кого-то там на верху, скачок тестостерона вышибет из мозгов здравый смысл и ему захочется маленькой победоносной войны. Ну да ладно об этом. Давай о главном. Что на твой взгляд результативно повлияет на разгром моджахедов в Панджшерском ущелье?
- Правильно спланированное внезапное наступление. Нужна определённая стратегия Пётр Фёдорович, - чётко и ясно выразил своё мнение
заместитель. - И делать это должно обученное подразделение, состоящее из старослужащих, людей с опытом ведения боя в горах.
Начальник штаба на секунду задумался:
- Скажи, Андрей, а смог бы с этой задачей справиться, скажем, тот самый батальон, которым командовал Богданов?
- Вполне, но только под командованием Богданова. Весь секрет этого батальона Пётр Фёдорович в том, что Богданов и его командиры мотострелковых рот, и его командиры взводов: миномётного, противотанкового, гранатомётного, зенитного, связи, хозяйственного, технического обеспечения, медицинского пункта, ну и конечно же солдаты, были всегда на одной волне. Батальон был, как одна единая семья. Мне грустно об этом говорить Пётр Фёдорович, ведь Богданов был для меня не только подчинённым, но и другом. И в том, что с ним случилось, есть и моя доля вины.
Генерал пригладил усы и внимательно посмотрел на заместителя, при этом стараясь максимально скрыть улыбку:
- Не могу, Андрей Викторович, больше видеть, как ты мучаешь себя. Иди-ка ты на аэродром, бери вертушку и дуй в Кабул. – Начальник штаба взглянул на часы:
- Через полтора часа приземлиться борт ИЛ-76, кстати с нашими боеприпасами и медикаментами. Там ты и найдёшь своего друга, Богданова. Груз передашь группе сопровождения, а сам с Богдановым по прилёту ко мне.
Заместитель удивлённо повёл головой:
- Товарищ генерал – лейтенант, я…не понял.
- А что тут понимать Андрей? Вырвал я тебе Богданова из кровожадных тисков управления исполнения наказания. Может оно конечно и зря, но не знаю. Бог рассудит.
- Вы серьёзно, Пётр Фёдорович?
- Серьёзнее некуда. Иди. А я пока свяжусь со штабом Северной группировки войск, попрошу их передислоцировать батальон Богданова сюда к нам.
Ещё при посадке Владимир ощутил необъяснимое волнение, которое охватывало его всё больше и больше. Военный аэродром в Кабуле, как всегда шумел будто пчелиный рой. Несколько самолётов стояли под разгрузкой техники, боеприпасов, медикаментов, а в переоборудованные под санитарные самолёты Ил-18, загружали тяжело раненых и больных для отправки в Союз. В воздухе зависли вертолёты, то и дело облетая аэродром вокруг на несколько километров с целью предотвращения возможных обстрелов со стороны гор и зелёнки. Спустившись по трапу Владимир и сопровождающий его с самого госпиталя офицер прошли на вертолётную площадку, где рядом с МИ-24 их встречал заместитель начальника штаба группировки войск полковник Андрей Викторович Лапин. Завидев Владимира, тот, быстрым шагом пошёл навстречу. Молча обнялись. Андрей первым прервал молчание:
- А я ведь не поверил генералу. Думал может он просто решил поиграть на моих нервах. У него иногда такое бывает. Ранее я как-то рассказал ему о тебе и о твоём батальоне.
- У тебя новый начальник штаба?
- Да. И теперь я начинаю понимать, что это один из самых толковых генералов. Что мы стоим, - Андрей кивнул головой на МИ-24. - Полетели.
Благополучно долетев до базы, они вошли в помещение штаба.
- Сначала ко мне, - сказал Андрей, открывая дверь кабинета.
Вошли. Он тут же открыл шкаф, достал бутылку водки, стаканы и что-то из закуски.
- Присаживайся, Володя, за такую встречу грех не выпить по сто граммов.
Налил. Выпили.
- Ты извини, Андрей, но я должен спросить у тебя ответ на один вопрос, - сказал Владимир, поставив пустой стакан на стол.
- Конечно, спрашивай.
- Понимаешь, мне очень трудно понять и поверить в то, что сейчас происходит со мной. Мы с тобой не виделись четыре месяца. За это время я успел стать преступником, отсидеть в СИЗО, пережить позорный для себя суд и потерять свою семью. И в какой-то момент словно по велению волшебной палочки я вдруг оказываюсь сначала в госпитале, затем под присмотром офицера прилетаю в Афган, туда, где последние три года я плечом к плечу со своими солдатами исполнял интернациональный долг. Мой вопрос: почему я здесь, а не в тюрьме?
Андрей пожал плечами:
- Наверное, потому что ты нужен здесь.
- Тогда объясни для чего?
- Чтобы и дальше, как ты верно заметил, выполнять свой интернациональный долг.
Владимир поймал взгляд Андрея:
- Не темни, скажи, как есть.
- Нужна твоя профессиональная помощь. За те четыре месяца, что тебя здесь не было, Ахмад-Шах не ушёл из Панджшерского ущелья и стал больным комом в горле не только для нас, но и для кого-то ещё. – Андрей поднял глаза на потолок, давая понять, что речь идёт о ком-то великом. – Признаюсь честно, о том, что ты подлетаешь к Кабулу, я узнал за час до прилёта борта. Но не буду отрицать, что несколько дней назад в разговоре с начальником штаба я упомянул о тебе. Тогда наша с ним беседа шла как раз о Ахмад-Шахе. Я сказал ему прямо, что проблему с моджахедами и лично с Ахмад-Шахом смог бы решить ты, естественно со своим батальоном. Подозреваю, что Пётр Фёдорович, воспользовавшись, так сказать, положением и обстоятельствами, решил вопрос о твоём перемещении из одной точки мира в другую. Вот, наверное, и всё, что я могу тебе сказать.
- Я не смогу, Андрей, ничем вам помочь.
- Володь, не сходи с ума. У тебя есть огромный шанс выйти на свободу с чистой совестью. Ты разгромишь этот отряд моджахедов вместе с этим Ахмад-Шахом и после войны улетишь к себе домой. Вот и всё!
— Это что же, как в штрафбате? Типа искупить кровью? Но ты же знаешь, Андрей, что я не совершал никакого преступления. Да, я пошёл к ним, но лишь для того, чтобы вытащить пацанов из плена. Им месяц до дембеля оставалось. Месяц, понимаешь?! Их матеря в ожидании дни на календаре считали, пряча слёзы от своих мужей! Да я за них, не то, что оружие был готов отдать, но и …себя бы отдал полностью на съедение.
Андрей подвинул стул и сел рядом с Владимиром.
- Володь, что сделано, то сделано. Я тебя не виню. Хочу, чтобы ты вернулся домой к семье, к детям, к Ленке. Она же ждёт тебя. Слышишь?
Владимир покачал головой:
- Нет, Андрей, она меня не ждёт. Адвокат мне сказал, что она бросила меня, когда узнала, что я сижу в СИЗО. Всё кончено.
- Ты ошибаешься, Володь. Я получил от неё письмо, она с детьми временно уехала к сестре. Уехала, потому что продажная пресса в вашем городе стала обливать её информационной лживой грязью. Дошло до того, что и детям твоим досталось в школе. Ей стало обидно, что эти суки, не зная тебя, позволили себе устраивать травлю.
Владимир поднял голову и посмотрел на Андрея мокрыми от слёз глазами.
- А ты не врёшь?
- Не вру.
- Спасибо, Андрей, но... с Ахмад-Шахом ничего не получится.
- Почему?
- Есть причина и очень важная.
- Так расскажи мне о ней.
Владимир занервничал, растирая ладонями лицо.
- Хорошо, я расскажу тебе. Надеюсь, ты меня поймёшь. В шестьдесят шестом году после Суворовского я поступил в Московское высшее общевойсковое командное училище. Но поступил туда не один, а с другом по имени Саид. Его родители были афганцами и временно работали в Москве в каком-то институте. Поначалу, родители, используя влиятельные связи устроили его в Суворовское училище, где мы с ним и познакомились. Потом вместе поступили на вышку. Всё было отлично. Мы так сдружились с Саидом, что были не разлей вода. Как-то летом мы были в увольнение и в парке познакомились с двумя девушками. Одна из них, как ты уже и понял была Лена. Но получилось так, что на тот момент она была девушкой Саида. А моей девушкой была её подруга. Через год я расстался со своей, а Саид продолжал встречаться с Леной. Честно сказать, она мне очень нравилась, а в последствии я понял, что и ко мне она неравнодушна. Так или иначе мы однажды объяснились с ней и в общем у нас закрутилось. И когда мы поняли, что не можем друг без друга, я честно всё Саиду рассказал. А он любил её очень сильно. Я понимал, что делаю ему больно, но ничего не мог с собой поделать. На следующий день, Саид улетел в Афганистан, даже родителям не сообщил об отъезде. С тех пор я его не видел.
Андрей сделал удивлённое лицо:
- Я не пойму Володь, а причём здесь этот Саид?
- Когда четыре месяца назад я пошёл к моджахедам в горы, чтобы вытащить своих бойцов из плена, меня сразу же привели к Ахмад-Шаху. Я тогда подумал, ну вот сейчас грохнут меня вместе с моими солдатиками и скинут наши трупы в пропасть. А он встал передо мной лицом к лицу, в старом и выцветшем халате, ну как обычно в чём они ходят. Такой весь опоясанный пулемётной лентой, чалма, борода, все дела короче. И так внимательно разглядев меня, вдруг говорит: «Ну здравствуй, Володя». Я-то сначала, конечно, охренел, во думаю какой ясновидящий душман нашёлся, а потом приглядевшись узнал его. Узнал по тем самым добрым глазам, по бескорыстной улыбке. Пацанов он мне отдал без разговоров, единственное лишь потребовал за каждого бойца по десять автоматов. Разумеется, я передал ему оружие, потому как торг был не уместен. Солдаты для меня самое дорогое на войне. Вот так я и встретил своего некогда друга Саида, он же Ахмад-Шах, он же великий стратег моджахедов, который водил меня за нос по всему Панджшерскому ущелью. А теперь вот и вас водит. Представляешь, он знал, что я шёл за ним по пятам. Кто-то постоянно сливал ему информацию обо мне и о моих планах по его разгрому.
Андрей, казалось, потерял дар речи. Он открыл бутылку и снова налил водки в оба стакана.
- Что же ты сразу мне ничего не рассказал?
- Не успел. Меня же тогда на следующий день арестовали. Вот такая история. Так что вези меня Андрюха обратно на тюрягу.
Андрей залпом выпил содержимое стакана и посмотрел на Владимира:
- Неделю назад твой друг детства сжёг взлетевший с нашей базы чёрный тюльпан. Он упал в горном ущелье. До сих пор не можем забрать оттуда двадцать тел. А похоронки то мы уже отправили. И что мне написать родителям погибших? Что мол извините, неувязочка вышла?
Владимир до треска стиснул зубы. В это время в кабинет Андрея вошёл начальник штаба.
- Как долетели, Андрей Викторович?
- Нормально, Пётр Фёдорович.
Генерал посмотрел на Владимира и протянул ему руку:
- Андрей Викторович мне много рассказывал хорошего о вас. Я начальник штаба, Трифонов Пётр Фёдорович.
Владимир нерешительно поздоровался за руку:
- Заключённый Богданов, статья двести девяносто четыре, часть два. Срок - десять лет.
- Ну зачем же так официально? Вы же по званию подполковник?
- Я лишён звания.
- Ничего страшного. Восстановим. Правильно я говорю, Андрей Викторович?
Андрей улыбнулся:
- Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
— Вот, - Пётр Фёдорович протянул заместителю справку об освобождении. -Сегодня поступила. Вручи своему другу.
Андрей прочитал документ:
- Пётр Фёдорович, тут написано освобождён условно-досрочно, но не указана дата освобождения?
- Знаю. Дату освобождения подполковник Богданов напишет сам, именно в тот день, когда разгромит группировку Ахмад-Шаха. Ещё вопросы есть?
- Никак нет.
Глава 6
Он любил это ущелье с самого детства. До того, как уехать в Союз, будучи афганским пацанёнком, Саид не раз посещал его и со своим дедом, и со своим дядей живущими в кишлаке Руха. «Запомни, сынок, - сказал ему однажды дедушка, когда они прервали свой путь и остановились на ночлег у реки Панджшер. – Эта земля, эти горы и реки спрятали в себе огромные сокровища. Где ни копни, везде драгоценные металлы. Ущелье — это наш дом, наша крепость. Всю эту красоту подарил нам аллах за тяжёлый труд. Пройдёт время ты вырастишь, будешь много работать, создашь семью. Но в труде и в заботах не забывай о том, что у твоей Родины очень много врагов. Сюда их манят блестящие камни, нефть и жадность. Защищай свою землю от неверных пока будешь жив, пока твоё сердце будет биться». Его раздумья прервала радиостанция. Разведчики докладывали, что на перевале Саланг по прилегающей трассе Хайратон – Кабул движется колонна из пяти грузовиков с грузами. Возглавляют и замыкают колонну два бронетранспортёра. На броне около двадцати солдат. С воздуха колону прикрывает одна вертушка.
- Дайте им втянуться в серпантин, - сказал Саид, - затем одновременно сбивайте вертушку и гусеницу. Времени у вас не больше получаса. Пленные мне не нужны.
Андрей бросил взгляд на Владимира. Тот, наклонив голову сидел на стуле невесело переминая руками справку об освобождении.
- Володь, ну что ты её комкаешь? Тебе же генерал ясно сказал, поставишь крест на Ахмад - Шахе и ты свободен. По мне так всё справедливо и достойно. Да, может звучит немного бессердечно и цинично, но это несравнимо с жестокостью нашего врага. Я понимаю Володь, что он был твоим другом. Но времена изменились и сейчас Ахмад-Шах стал для тебя противником. Если мы не уничтожим его за короткий срок значит мы будем только и делать, что запаивать пацанов в цинк и отправлять их к обезумившим от горя родителям. А знаешь почему? Да потому что здесь в Афгане этот грёбаный моджахед у себя дома. А мы…Сказал бы я тебе кто здесь мы и что мы здесь делаем, но промолчу. - Андрей закурил, ожидая хоть какого-то ответа от Владимира. В дверь постучали.
- Войдите! – громко выкрикнул Андрей.
Вошёл молодой долговязый лейтенант в очках. На рукаве кителя повязка «дежурный по штабу». Пахнувшая свежей кожей портупея, начищенные до блеска войлочные офицерские сапоги с узкими голенищами и ещё совсем не мятые лейтенантские пагоны подсказывали, что паренёк вот-вот выпорхнул из военного училища.
- Товарищ подполковник, разрешите доложить? – скороговоркой выпалил лейтенант.
- Докладывайте.
- Поступили сведения... – Взволнованный летёха внезапно запнулся и замолчал будто забыл зачем сюда пришёл. Андрей не сдержался:
- Да говори же чёрт тебя побери! Что ты резину тянешь?!
- Товарищ подполковник! На перевале Саланг незаконно-вооружённые формирования сожгли колонну, которая следовала из Хайратона в Кабул. Колонна перевозила полевой госпиталь. Наши потери: двенадцать двухсотых, из них три врача. Остальные трёхсотые. Подбит вертолёт и два бронетранспортёра.
Андрей тяжко вздохнул:
- Второй раз сука уже за неделю. Почерк Ахмад-Шаха. Он знает, что эта дорога является основной магистралью для автоколонн. Вот и долбит нас, как прокажённых. Представляешь Володь, два дня назад мы заминировали там все спуски и все тропы. Как они проскальзывают через наши мины, ума не приложу. Так, ладно, - обратился Андрей к лейтенанту. - Свяжись с авиаполком, пусть срочно закидают бомбами обе стороны перевала. Хотя, уже наверняка поздно. «Духи» скорее всего уже попрятались в свои норы. Ну всё равно пусть слетают. Один хрен нужно списывать боеприпасы. Потом от моего имени сообщи командиру сапёрного, чтобы заминировали всё заново, каждую щель, каждую дырку, а карты минных полей пускай передадут командирам подразделений. Да, и самое главное. Скажи, чтобы сапёрам дали усиленное прикрытие, но только не два БМП как раньше, а четыре. И чтобы все до одного были в бронежилетах. Узнаю кто не надел, лишу всех благ!
- Понял, товарищ подполковник! Разрешите идти?
- Идите…
Проводив лейтенанта неодобрительным взглядом, Андрей посмотрел на Владимира.
— Вот видишь кого мне присылают? – он кивнул на скрывшегося за дверью лейтенанта. - Очередной генеральский отпрыск. Мне оттуда, - Андрей указал пальцем вверх, - звонят неделю назад ординарцы генеральские. Так мол и так, встреть молодого лейтенанта как положено, как патриота, как воина – интернационалиста, парень типа толковый, только из института после военной кафедры. Я- то, конечно, обрадовался, ну думаю наконец-то хоть одного боевого командира взвода заимею. А он прилетел и бабочек с букашками кинулся у штаба через лупу рассматривать. Он, видите ли, у себя на даче под Петербургом таких не замечал нигде. Ботаник хренов! Вот и прячу его в штабе. А что делать? Кинуть его со всеми в горы? Пристрелят! Короче хоть стой, хоть падай. Все мозги затрахали. Ну что скажешь, комбат?
Владимир встал со стула:
- Мне бы где-то обустроится?
Андрей довольный его ответом широко улыбнулся:
- Переоденем, переобуем. Сейчас мой водитель отвезёт тебя в сто четвёртый мотострелковый полк к Александру Васильевичу. А я ему позвоню и попрошу организовать тебе отдельную палатку. Ну а вечером будешь встречать там свой родной батальон.
Эта новость привела Владимира в смятение:
- Ты всерьёз?
- Серьёзнее, Володя, не бывает. Чтобы разгромить Ахмад-Шаха тебе нужны надёжные люди. Надеюсь, что в ближайшие дни ты ознакомишь штаб с разработанным лично тобой планом операции по Панджшерскому ущелью. Надо найти логово этого шакала. Там у него всё, Володя: склады с оружием, медикаменты и ещё много чего, что помогает ему держать этот стратегический узел. В общем не мне тебя учить.
Приехавшего в полк Владимира встретил полковник Стаськов. Его полк был направлен в Афганистан сразу же после того, как Владимира арестовали.
- Я много наслышан о вас, - сказал Стаськов. – Не буду ни о чём расспрашивать, ни хочу, чтобы вы вспоминали пережитое. Мне звонил Андрей Викторович, он попросил обустроить быт вашего батальона, который прибудет сегодня вечером из Кабула. Я распорядился поставить несколько палаток из полковых запасов, они, конечно, не бог весть в каком состоянии, но на первое время подойдут. В крайнем случае мои ребятки потеснятся. Кстати, ваша палатка уже выставлена и всё необходимое в ней имеется. Сейчас придёт мой старшина, выдаст вам форменное обмундирование и покажет вам вашу палатку. По поводу значит обмундирования. Сразу предупреждаю, что оно не новое. Со снабжением дела немного ухудшились. Душманы сожгли тыловую колонну и всё соответственно сгорело. Когда будет следующая никому неизвестно. Да и мои вон ходят кто в чём. В основном всё трофейное, либо «натовское», либо иранское. Накрываем караван, а там этого шмотья видимо невидимо. Ну куда девать? Не выбрасывать же? Жалко ведь. Поначалу, когда только из Союза прибыли я своих и ругал, и наказывал. А что толку? Они с губы выходят и опять одевают то же самое. Пусть носят что хотят. Сам понимаешь, сегодня живёшь, а завтра ты труп.
Уже через час Владимир находясь в выделенной ему палатке облачал себя в простиранную до бесцветности «афганку». Застёгивая пуговицы, заметил две неумело зашитые дырки на груди, очевидно от пуль. Шапка и берцы тоже были кем-то уже ношеные. Он прилёг на кровать и, не справившись с навалившимся на организм недосыпом провалился в дрёму. Снилась жена Лена, плачущая и бьющая своими кулачками по его груди и кричащая ему в лицо: «Не смей этого делать! Слышишь? Не смей!». А он стоял молча и не мог понять, чего она хочет от него. Кто-то слегка затормошил его за плечо. Открыл глаза и увидел дежурного по полку.
- Товарищ подполковник, ваш батальон прибывает.
Владимир встал с кровати, вышел из палатки и увидел, как разрезая лучами фар ночную мглу через контрольный – пропускной пункт на территорию полка въезжает батальонная техника. Сопровождавшие колонну до места дислокации вертушки, сделав несколько облётных кругов взмыли в небо взяв курс на Кабул. Личный состав, выпрыгивающий из Уралов и бронетехники, бряцая автоматами и пулемётами об кузова машин и броню стал стягиваться для построения на плац. Услышав кем-то данную команду «становись», Владимир борясь с огромным волнением направился к ним. Присутствующий на плацу полковник Стаськов принял доклад от командира батальона о прибытии. Заметив приближающегося Владимира, командир полка что-то сказал командиру батальона и тот, подав команду: «равняйсь, смирно, равнение на право» с приложенной к головному убору рукой, направился навстречу к Владимиру. Ноги у Владимира стали словно ватными, поскольку он не ожидал что его встретят как офицера и как комбата.
- Товарищ подполковник, второй батальон сто второго мотострелкового полка прибыл для прохождения дальнейшей службы. Исполняющий обязанности командира батальона подполковник Ивашов.
Владимир повернулся к личному составу почувствовав, как в горле образовался ком. Найдя в себе силы хоть как-то перебороть огромное волнение он смог поприветствовать своих бойцов:
- Здравствуйте, товарищи!
В строю повисла небывалая тишина, а вместо громогласного приветствия со всех сторон прорвались громкие крики.
- Братва! Да это же наш комбат! Это же наш комбат!
Через секунду, окружив Владимира в тесное кольцо, бойцы, схватив его за руки и за ноги с радостными воплями стали подбрасывать вверх, а очередь из желающих подкинуть Владимира как можно выше росла на глазах. Стаськов и Ивашов стояли в стороне и улыбаясь наблюдали за происходящим.
- Да что же вы, черти, делаете?! – смеясь и взлетая над головами солдат кричал Владимир. - Вы же меня совсем угробите!
Глава 7
Собрав всех своих полевых командиров, Ахмад-Шах потребовал от них усилить контроль с опорных пунктов на господствующих высотах за долиной реки Панджшер. Уделил он внимание также своевременной доставке туда боеприпасов. Такие крепости были эффективными средствами противостояния не только советским войскам, но и правительственным силам Афганистана. «Мы должны придерживаться одного правила, а это - не допустить какого-либо свободного пространства, по которому чьи-либо войска могли бы беспрепятственно передвигаться» - говорил он.
Оставшийся с ним после совещания начальник его личной охраны, предупредил Масуда о важных деталях в сфере безопасности.
- Ахмад, - сказал он. - Американцы не ставят себе задачу уничтожить тебя, но такую цель преследует Бен Ладен. Ты часто даёшь интервью западным журналистам, ты доверяешь им и не лжёшь, рассказывая правду о своей борьбе за свою Родину. Ты даже запрещаешь обыскивать их перед интервью. Но тебе нельзя забывать, что в качестве журналиста или журналистки этот араб Бен Ладен может отправить к тебе шахида. Скажи, почему ты не дорожишь своей жизнью?
Масуд, будучи уверенным в преданности своего начальника охраны не любил обсуждать вопросы о вероятных опасностях, угрожающих его жизни, поэтому всегда отшучивался, как и сейчас.
- Джамал, дорогой, я здесь родился, - ответил Ахмад. - Мои приоритеты — это религия, Родина, народ и свобода. Как можно чего-то бояться в своём собственном доме, имея такие духовные ценности? Что же касается Бен – Ладена. Он проиграл во времени. Я не позволю ему разжечь третью мировую войну.
Джамал ушёл, а Масуд ещё некоторое время находясь в укрытии мысленно оценивал результаты боевых столкновений в районе населённых пунктов: Базарак, Руха, Махмудраки, Джабаль-УсСарадж, Чарикар, Андараб. Советы уже в который раз пытаются осуществить полный контроль над стратегическим ущельем, нейтрализацию его отрядов, захват складов вооружения и боеприпасов. Но слава аллаху пока безуспешно. Пользуясь агентурой Масуд за десять дней до начала боевых действий, получил исчерпывающие данные обо всех планах правительственных и советских войск. Заблаговременно выведя из Панджшера местное население и большинство своих боевых отрядов, он разместил их в безопасной зоне. Сейчас он ожидает из Пакистана караван, придут свежие силы из учебных лагерей и много оружия.
- Ну что, дорогие мои, давайте подумаем каким образом мы сможем протиснуться в тыл Ахмад-Шаха, - сказал Владимир склонившимся над картой Панджшера командирам подразделений батальона. – Какие есть соображения?
- Все склоны ведущие к вершинам однозначно духами заминированы, - сказал командир первой роты Глебов. – Если их разминировать, то только ночью, днём этого не дадут сделать пулемётные заставы моджахедов. А попытки их уничтожить с воздуха бесполезны. Духи за считанные секунды скроются в норах, а потом выйдут снова. Ну а если начнут огрызаться, есть вероятность того, что собьют к чертям и вертушки. В любом случае подниматься к ним нужно только ночью. Есть две тропы, духи по ним часто ночью спускаются в долину. Но тут существует одна проблема: тропы эти практически вертикальны. Чтобы подняться одному солдату с полной выкладкой хотя бы на первую площадку, где можно укрыться в кустарниках или в скальном углублении, по времени займёт около тридцати минут. Посудите сами, подниматься придётся на высоту около пятидесяти метров. Сложнее всего придётся тому, кто пойдёт первым. Кроме того, что ему надо будет закрепить страховочную верёвку чтобы с её помощью вытягивать остальных, надо ещё и быть готовым в одиночку вступить бой. Я затрудняюсь сказать сколько потребуется времени на подъём одного взвода. Возможно около трёх часов. Но это, а тут я повторюсь, если процесс подъёма наших людей пройдёт незамеченным со стороны духов. В горах хорошо слышен стук о скалы даже самого крошечного камушка. Я уж не говорю о камнепадах. Но надо учесть, что, поднявшись на первый выступ взвод может наткнуться на душманскую разведку и в случае боевого столкновения, по сути, он может быть обречён. Потому как с господствующих высот, где обустроены мощные оборонительные рубежи духов, будет нанесён шквальный огонь со всех типов оружия. А укрыться на пятачке в десять квадратных метров, для двадцати человек не реально. Чтобы решиться на такой подъём нужно хорошо подготовиться и всё досконально продумать. Иначе могут быть колоссальные потери среди личного состава. Но это, товарищ подполковник, лично моё мнение. Быть может, я ошибаюсь.
- Что думают остальные? – спросил Владимир у командиров других рот, а также у командиров: разведвзвода, гранатомётно-пулеметного взвода, сапёрного взвода. Те между собой переглянулись.
- Я согласен с Глебовым, - первым ответил командир второй роты.
Остальные также согласились с соображениями ротного.
Являясь комбатом Владимир высоко оценивал профессионализм своих офицеров и сейчас, выслушав каждого из них, он предложил свой план операции.
- Мы создадим мобильную группу численностью до тридцати человек, - он начал разъяснять в подробностях свой план. - В её состав войдут самые опытные солдаты, сержанты и офицеры. Самым важным фактором будет являться вооружение, которое мы поднимем с собой на вершину. Как правильно заметил Глебов нам потребуется тщательная подготовка и кое-какие альпинистские навыки. Нужно подумать какое стрелковое оружие подойдёт для каждого в данной операции, то ли это должен быть непосредственно «Калашник» с калибром семь шестьдесят два, то ли пистолет – пулемёт ППШ-41. Семьдесят один патрон в ближнем бою, согласитесь, это большое дело. А к примеру, для уничтожения часовых потребуются два автомата АКМС, чтобы можно было на них крепить прибор для бесшумной стрельбы. Это - стоящая вещь, незаменимая в определённых ситуациях боя. Уделим внимание и подготовке снайперов. У нас есть солдаты, которые зарекомендовали себя неплохими стрелками. Необходимо выбрать самых метких. – Владимир посмотрел на командира пулемётного взвода Удальцова:
- Коля, у тебя лучшие пулемётчики. Я думаю, что три пулемёта мы осилим поднять с собой наверх?
Удальцов лишь молча согласно кивнул.
- Ну и без АГС мы конечно же не сможем, - продолжил Владимир. – С ним мы расчистим себе дорогу и заглушим пулемётные точки душманов. Нужно как можно больше взять гранат: наступательных, оборонительных. Ну и последнее. В состав группы войдёт санинструктор и радист. Вот вроде бы и всё. У кого какие вопросы?
- Я бы хотел уточнить цель этой вылазки? - спросил Удальцов. – Если мы пойдём на этот рискованный шаг чтобы уничтожить конкретно того же Ахмад – Шаха, тогда, конечно, она себя оправдает, можно и рискнуть. А если это очередной блицкриг некоторых бездарей из генеральской шоблы, а я имею в виду тех, кто сидит там в Союзе и ковыряется пальцем в носу, тогда комбат мы просто положим ребят и сами зазря сгинем.
- Вопрос мне понятен, - ответил Владимир. – Отвечу коротко. Батальону поставлена задача ликвидировать группировку моджахедов во главе с Ахмад-Шахом, а также все их душманские базы, расположенные наверху в горах. По возможности не дать им уйти на территорию Пакистана. Как только мы займём открытую площадку и обеспечим её прикрытие, вертолёты авиагруппы проведут выброску основного личного состава батальона. Теперь, что касается вопроса о необходимости такой операции и опасности, которая может за этим скрываться. Да, это риск. Будет ли он оправдан, утвердительно сказать не могу, но мы как командиры сделаем всё, чтобы свести потери к нулю. Я не собираюсь прятаться за спинами солдат или отсиживаться здесь внизу. Поэтому я и возглавлю группу. Если вопросов больше нет, то утром мы с вами проведём совещание, на котором письменным приказом обозначим зону ответственности каждого, состоящего в группе. План операции будет передан в штаб группировки войск. И ещё. Завтра банно-прачечный день. Старшинам рот лично проследить за тем, чтобы каждый солдат постирал свою форму. Всем до одного выдать чистое нижнее бельё, вытряхнуть из одеял и матрасов всякую живность, парикмахерам постричь всех обросших. Заключительным этапом дня должна быть баня. Давайте отнесёмся к этому серьёзно. Через три дня им всем идти в тяжелейший бой. Я хочу, чтобы наши с вами солдаты прежде всего ощущали себя людьми. После данных мероприятий командирам стрелковых рот и подразделений провести строевой смотр и доложить мне о результатах. Всё. Все свободны.
Перед сном Владимир обошёл палаточный лагерь батальона, проверил охранение, визуально осмотрел технику. Стояла довольно холодная февральская ночь. Утром он встретился с командиром полка на чьей территории временно дислоцировался его батальон. Договорились о бане для солдат. После завтрака Владимир объявил построение. Пока все подтягивались к месту построения он ходил из стороны в сторону, как бы подыскивая те самые нужные слова, которые ему предстояло им сказать. Для самого Владимира ситуация была морально и психологически сложной. Он не мог рассказать личному составу о том, что когда-то в недалёком прошлом, будучи молодым парнишкой он был лучшим другом для злейшего в их понятии главаря моджахедов Ахмад-Шаха Масуда. Того самого, чьи люди безжалостно убивают их сослуживцев, того самого, который отдал приказ сбивать даже беззащитные «чёрные тюльпаны». И что теперь их комбат лично поведёт всех в бой чтобы уничтожить своего бывшего друга. «Интересно увидеть, как бы ты выглядел сейчас в их глазах, если бы они узнали всю эту горькую правду?» - спросил себя Владимир.
От этих скверных мыслей Владимира отвлёк громкий командный голос его заместителя, майора Верхова Сергея Ивановича: «Батальон! Равняйсь! Смирно! Равнение на середину!
Выслушав доклад Владимир поприветствовал личный состав и приняв встречное приветствие дал команду: «Вольно!». Всматриваясь в лица солдат, сержантов и офицеров он интуитивно заметил направленные на него доверительные взгляды, в которых разглядел их настоящую, безграничную и непоколебимую уверенность в нём, как в командире.
- Нашему батальону, - с волнением стал говорить Владимир, - поручено ответственное задание по уничтожению действующих баз моджахедов на вершинах Панджшерского ущелья. Задание по-своему сложное и опасное. Для того чтобы вертолётная эскадрилья могла выявить многочисленные группы противника и обрушить на них разрушительный залп, мы с вами должны выманить их из укрытий и первыми вступить с ними в бой. Но сделать это мы сможем, если, ночью разминировав их минные поля и тропы поднимемся на одну из открытых площадок, где сосредоточились существенные силы моджахедов. Подъём будет очень тяжёлым, потому что на себе нам придётся нести много вооружения, благодаря которому нам возможно удастся продержаться до прибытия, как я уже и говорил основных сил. Однако, есть обстоятельство, которое не позволит нам совершить подъём всем подразделением: у нас просто не будет на это столько времени. Мною принято решение о создании тактической мобильной группы в количестве тридцати человек. Руководить данной группой буду лично я. Остальные офицеры в составе своих стрелковых рот в самый разгар боя поднимутся на горную площадку на вертолётах. – Владимир сделал небольшую паузу после чего продолжил:
- Учитывая опасность восхождения и другие немаловажные факторы, прошу выйти из строя тех, кто, оценивая свои силы добровольно согласен пойти со мной в первых рядах, кто осознаёт риск и отдаёт себе отчёт в принятом им решении. Да, вы правильно меня поняли, шансов вернуться обратно живыми будет немного и не у всех. Но проявив профессионализм мы сможем увеличить такие шансы и выполнить боевое задание. Разрешаю не выходить из строя тем, кому до дембеля осталось два, ну или три месяца.
Владимир подозвал к себе офицеров чтобы исключить какого-либо нажима на личный состав с их стороны. Закурив, офицеры мельком наблюдали за подчинёнными. Батальон вдруг ожил словно пчелиный рой. Через несколько минут из строя гурьбой стали выходить старослужащие, а в основном те, у кого подходил к концу срок службы.
- Командир, мы тут сообща решили, что весь молодняк полетит на вертушках в составе десанта, - ответственно заявил один из дембелей, старший сержант Букреев. – А первыми соответственно пойдём мы. И это наше общее решение. Оно не подлежит никакому обсуждению.
Неописуемое волнение охватило Владимира целиком, и чтобы хоть как-то скрыть свои влажные от слёз глаза он наполовину прикрыл их козырьком афганки.
Глава 8
В просторном и светлом кабинете директора ЦРУ в городе Лэнгли штат Вирджиния стоял устойчивый запах дорогих сигар и виски. У разгоревшегося камина в кожаных креслах сидели двое мужчин.
- В личной беседе с президентом я убедил его в активизации усилий по ослаблению Советских войск в Афганистане, в частности разговор зашёл о Панджшерском ущелье, - сказал своему собеседнику из Пентагона глава
ЦРУ. – А именно о целесообразности оказании срочной военной помощи группировке возглавляемой Ахмад - Шахом Масудом. Наши разведывательные данные показали, что вести активные бои моджахедам мешает авиация, как правительственных войск, так и авиация советов. Под угрозой находится единственный и проверенный путь, по которому моджахедам доставляется всё необходимое из Пакистана, Ирана и Китая. Господин президент был крайне обеспокоен этим фактором. В итоге на днях ЦРУ получило от правительства США директиву с указанием о предоставлении моджахедам новейшего вооружения способного изменить возникшую негативную ситуацию в лучшую сторону. Как вам известно против советских войск в Афганистане объявлен джихад. К войне присоединилось большое количество арабских наёмников. Теперь исходя из мною сказанного я хотел бы услышать и ваши доводы, как представителя Пентагона.
- Министерство обороны уверено, - ответил сотрудник Пентагона, - что изначально советы вводя в Афганистан свою группировку прежде всего готовились к ведению обычных военных действий. Однако на деле им приходится воевать против партизанских формирований и в основном в горах. Абсолютным минусом такой войны для наших оппонентов является тот факт, что Масуд, как говорят у русских – воюет в своём огороде. Мы же стараемся пока избегать втягивания наших сухопутных войск в горные районы, используя при этом авиаудары для поддержания войск коалиции против талибов. Но и у нас есть проблема. Смертники с поясами шахидов раз за разом оказываются вблизи военных объектов государственных учреждений Афганистана и международных организаций находящихся под нашей охраной.
- Как вам известно, - продолжил глава ЦРУ, - военными конструкторами создано мощное оружие, которое нуждается в боевом крещении.
- Вы имеете в виду «Стингер»?
- Совершенно, верно.
- И что же вы хотите от Пентагона?
- Мы бы хотели, чтобы ваши представители секретно переправили к
Ахмад–Шаху–Масуду нашего инструктора и несколько экспериментальных единиц данного оружия.
- Но, если я не ошибаюсь моджахеды уже используют некоторые наши системы? Я говорю об «Ред Ай», а также о британских ракетах «Блоупайп».
- Да, вы правы. Но у ракеты «Ред Ай» со слов военных экспертов ненадёжные контактные и бесконтактные взрыватели. Ракета разбивается об обшивку вертолёта или самолёта и попросту отскакивает в сторону. В добавок ко всему дальность обеих ракет не превышает трех километров. Если новейшее оружие при его использовании моджахедами покажет положительный результат, то как я уже и озвучил ситуация на территории Афганистана кардинально изменится, а значит у советов возникнут проблемы. Президент останется очень довольным.
Представитель Пентагона на секунду задумался.
- Я ознакомился с тактико-техническими характеристиками «Стингера» и ничего не имею против его испытания в Афганистане, - наконец он выразил своё мнение. - Но не окажется ли так, что Масуд, когда ему вздумается сможет использовать это оружие против нашей авиации?
- Я понимаю суть вашего вопроса. Ахмад – Шах капризен, своенравен и преследует в большей степени свои интересы, но у него есть то, что нам нужно: у нас с ним общий враг. И пока наши интересы с ним совпадают мы можем рассчитывать на хороший результат.
- Хорошо. Сообщите мне дополнительно о том, когда бы вы хотели предоставить оружие для отправки.
- Ну зачем же дополнительно? Оружие должно отправиться в ближайшие двадцать четыре часа.
Владимир внёс в список тактической мобильной группы последнего солдата. Так получилось, что вышедших из строя старослужащих и дембелей, желающих идти первыми, оказалось куда больше, чем запланированное им общее количество солдат, задействованных для операции. Поэтому пришлось расширить состав группы ещё на шесть человек. До самого вечера кропотливо занимались сборами. Составили перечень самого необходимого, что взять с собой в горы, а это: оружие, боеприпасы, медикаменты, верёвки с карабинами, радиостанцию, воду и сухой паёк. После чего, распределив собранные комплекты и учитывая при этом физические возможности каждого члена группы уложили всё по рюкзакам. На следующий день было намечено изучить сигнальный язык жестов, который в обязательном порядке был нужен для исполнения команд общения друг с другом в особенных условиях, не нарушая тишины и конспирации. Этому Владимир решил уделить особое внимание поскольку знал, что знание таких жестов на практике многим спасло жизни. Вечером после отбоя он собрал всех командиров в своей палатке.
- Завтра в двадцать два ноль-ноль наша группа покидает место дислокации и уходит в горы, - объявил он. – Вы же остаётесь с личным составом. Утром после построения и завтрака начинаете готовиться к десантированию. Вы у меня опытные командиры и каждый из вас знает, что необходимо для этого сделать. Я встречусь с начальником штаба группировки и передам ему подготовленный нами в письменном виде план боевой операции, где всё будет расписано, а именно: позывные радиостанции, схема движения группы в горах, а также предположительная открытая площадка на вершине, с которой в указанное время мы и начнём движение в тыл противника. Ваша задача: после сигнала, переданного радистом группы на радиостанцию батальона организовать быструю посадку личного состава на вертушки и вылететь для десантирования в указанный квадрат. Координаты будут переданы командиру эскадрильи. – Владимир вынул из планшета план операции с подробными инструкциями и положил на снарядный ящик, предназначающийся вместо стола.
- Прошу всех расписаться за полученную копию плана операции, - сказал он.
Выдав командирам стрелковых рот батальона копии документа под роспись Владимир отправил их отдыхать:
- Все свободны кроме Верхова.
После того, как командиры вышли из палатки Владимир обратился к заместителю:
- Сергей Иванович, хочу попросить тебя лично проконтролировать завтрашнюю выброску десанта. – Он протянул Верхову руку для рукопожатия:
- И смотри там… Береги и себя и бойцов.
- Не волнуйся, комбат, - успокоил его тот. – Я думаю, что всё будет хорошо.
Владимир кивнул головой:
- Надеюсь.
Верхов ушёл. Оставшись один Владимир прилёг на кровать. Сейчас у него наконец-то появилось свободное время чтобы вспомнить о жене и детях, которых он не видел уже три года. До тюрьмы письма от жены он получал раз в месяц, она высылала ему фотографии детей, расписывала в подробностях о том, как воспитывает их. Писала, что дети часто спрашивают о нём. Невольно вспомнился и адвокат, тот, что участвовал в следствии и на суде. Теперь Владимир понимал почему защитник при встрече с ним в следственном изоляторе старался как можно чаще напоминать ему, что якобы Лена, не одобрив поступка Владимира взяла детей и уехала. Благо Андрей рассказал всю правду о жене. Да, она временно уехала, но совсем по другим причинам. «Получается, что этот адвокат просто сотрудничал со следаками, - сделал Владимир свой однозначный вывод. – Они сообща хотели меня морально сломать, добиться моего чистосердечного признания. Рейтинги свои поднимали, суки…Сейчас бы вас всех сюда. Шакалы!»
Пытаясь обуздать злость и волнение, он вышел из палатки. Проходящий рядом дежурный по батальону, заметив его тут же подошёл с докладом:
- Товарищ подполковник, за время дежурства происшествий не случилось. Дежурный по батальону старший лейтенант Садреев.
Владимир кивнул головой, дав понять, что доклад принят.
- Алибек, сигаретой не угостишь? – обратился к нему Владимир.
Старлей полез в карман и вытащив начатую пачку «Охотничьих» протянул Владимиру.
— Вот, возьмите, товарищ подполковник. Но вы вроде не курите?
Владимир малозаметно улыбнулся:
- Да, но сейчас что-то захотелось. Спасибо.
Зайдя обратно в палатку, он закурил после чего долго раскашливался.
Утром Владимир прибыл в штаб группировки и сразу же зашёл к заместителю начальника штаба Андрею Викторовичу. Тот, был рад встрече:
- О, Володя, здравствуй! Как раз ждал тебя. – Они поздоровались, пожав друг другу руки.
- Я принёс план операции, - сказал Владимир. – Его нужно согласовать с начальником штаба.
Андрей махнул рукой:
- Пошли к нему, он как раз на месте.
Постучав в дверь начальника штаба, Андрей и Владимир вошли к нему в кабинет.
- Ну, что я могу сказать, - громким басом проговорил Пётр Фёдорович, ознакомившись с планом. – Толково! Дерзко! Я бы даже сказал – стратегически грамотно! Одобряю. Сегодня же ознакомлю с ним командира вертолётной эскадрильи. В два часа дня проведём экстренное совещание, на котором согласуем важные детали операции. Прошу вас прибыть без опозданий.
Андрей и Владимир вышли из кабинета начальника штаба.
- Володь, зайди ко мне на минутку, - сказал Андрей.
Пройдя к своему столу, он достал из сейфа конверт и протянул Владимиру:
- Я сейчас выйду по делам, а ты не спеша прочти.
Андрей ушёл. Владимир сел на стул и развернув чистый без адреса конверт вынул из него исписанный аккуратным почерком лист бумаги.
Он узнал этот почерк. Нервно подёргивая плечам Владимир стал читать. Поначалу делал это торопливо, но потом опять вернувшись к началу письма будто не веря, что оно предназначалось ему, читал уже медленнее и вдумчивее: «Любимый, дорогой мой, здравствуй! Андрей прислал человека с запиской, в которой сообщил, что ты слава богу жив. Пишу тебе это письмо, а сама тороплюсь, поскольку посыльный попросил меня писать кратко и по делу. Володя! Почему ты не написал мне, когда тебя привезли в тюрьму? Хотела написать тебе первой, но как писать, если не знаешь адреса. После того как мне сообщили в военкомате, что тебя арестовали якобы за преступление, меня сразу же уволили с работы, над детьми в школе учителя стали изгаляться. Короче я вся извелась, все слёзы выплакала. Пришлось нам уехать к маме и к сестре. Ты уж держись, ведь я же знаю, что тебе не легко сейчас. Помни, что я и дети гордимся тобой! Хочу собрать тебе передачку, а как только смогу, то сразу же приеду к тебе на свиданье. Напиши мне свой адрес. Целую. Люблю. Твоя Лена».
Прочитав письмо Владимир еле сдерживал слёзы. В кабинет вошёл Андрей. Он сел напротив Владимира.
- Ты извини, Володь, но я не сообщил Лене, что ты здесь, в Афгане. Пока этого делать нельзя. Но, думаю, что скоро ты и сам ей всё расскажешь.
Владимир убрал письмо в карман:
- Спасибо за письмо, Андрей. Я пойду, надо готовиться, ночью уходим.
Глава 9
К рассматривающему в бинокль Панджшерскую долину и горный массив Ахмад – Шаху подошёл глава его разведки Бахтияр.
- Ахмад, я получил две срочные информации, не терпящие отлагательств, - сказал он.
Ахмад опустил бинокль:
- Говори.
- Из кишлака Руха прибыл наш связной. Информатор шурави передал ему, что сегодня в ночь со стороны Саланга на вершину будет подниматься мобильная группа в количестве около тридцати человек. С его слов это опытные шурави и хорошо вооружённые. Они планируют взобраться на открытую площадку и рано утром с боем прорваться к нашим позициям на господствующих высотах. Им на помощь вертолёты выбросят десант.
Ахмад – Шах отреагировал спокойно:
- Вызови подкрепление с верхних площадок и встреть их как положено. Что ещё?
- Вечером мои люди встречают караван из Пакистана. С ними придёт инструктор - американец, который доставит новое оружие для испытания в боевых условиях.
- Хорошо.
Бахтияр не уходил. Масуд внимательно посмотрел на него:
- Ты, что-то забыл сказать?
- Да, Ахмад. Группа шурави, о которой я тебе доложил, придёт во главе с Богдановым. Это с его батальоном мы вели тяжёлые бои три месяца назад у кишлака Пишгор. Хочу лишь сказать, что они настоящие шайтаны и не боятся умереть.
Ахмад на секунду замер:
- Ты сказал...Богданов?
- Да. Помнишь, это тот смелый полковник, который сам пришёл к тебе за своими солдатами?
- Помню...
- Ты его отпустил, а теперь он опять идёт к нам.
«А я всё думаю, куда же ты Володя пропал» - подумал про себя Масуд, ненадолго погрузившись в воспоминания. Бахтияр ждал, что ответит Ахмад.
— Вот что, - произнёс Ахмад. – Как стемнеет разминируй тропы у входа в ущелье. Думаю, они поднимутся именно там. Пропустишь их, а потом сразу же заминируй их обратно. Никто не должен уйти отсюда живым. Теперь по поводу американца. Как только он прибудет на базу проводи его ко мне.
- Да, Ахмад, я понял.
Бахтияр был удовлетворён его ответом.
После ужина Владимир вновь собрал всех офицеров.
- Сегодня в штабе было проведено оперативное совещание, - сказал
он. - Были рассмотрены все шаги по взаимодействию между мобильной тактической группой, вертолётной эскадрильей и стрелковыми ротами во время проведения боевой операции. Через три часа я со своей группой начинаю подъём на вершину. Для остального личного состава отбой с рюкзаками и оружием у изголовья. Марш-бросок от расположения до вертушек займёт около десяти минут, ещё пять минут погрузка. Связисту батальона от радиостанции не отлучаться ни на секунду. Ждёте нашего сигнала. – Владимир посмотрел на часы:
- Встретимся на вечерней проверке.
Ахмад – Шах – Масуд вместе со своими полевыми командирами осматривал собранные из камней у скальных проёмов бойницы для пулемётчиков, а также ходы сообщения между огневыми точками. Остановившись у пропасти, он стал всматриваться в просторы долины.
- Ахмад, - обратился к нему один из его командиров. – Ещё не поздно отменить разминирование склона. Все выступы и вершины со времени начала войны находятся под нашим контролем. К чему этот риск?
- Мой дед был великим охотником, - не отводя задумчивого взора с Панджшерской долины, ответил Ахмад. – Однажды, когда я находился с ним на охоте он сказал мне: «Если зверь идёт по твоим следам и ты чувствуешь спиной его дыхание, то нужно остановиться и повернувшись к нему лицом достойно его встретить».
Владимир медленно шёл вдоль строя личного состава батальона.
- Обстоятельства и ситуация потребовали от меня моего участия в подъёме тактической группы на вершину. Обращаюсь к тем, кто будет в составе десанта. Ваши старшие боевые друзья и сослуживцы пойдут в бой самыми первыми. Поэтому сейчас вы должны навсегда забыть и вычеркнуть из памяти все ранее случавшиеся между вами передряги и ссоры, а именно, те отношения, которые называются неуставными. Большинство из вас, а это те, кто прибыли сюда из учебных подразделений, расположенных в Термезе, Маарах и Кушке ещё не успели участвовать в боевых операциях. Но этой ночью каждому из вас предстоит принять боевое крещение. Бой будет очень тяжёлым. Я всегда старался быть для вас честным и искренним командиром и в случае моей смерти я хочу остаться в вашей памяти таким до конца. Берегите себя и своих товарищей. Для меня вы все до одного уже герои. Надеюсь, что, выполнив боевую операцию мы все с вами вернёмся сюда обратно и продолжим службу. Благодарю за внимание. – Отдав честь личному составу, Владимир направился к своей палатке. Некоторое время воцарившееся молчание нарушалось лишь негромким стуком его отдаляющихся шагов.
К Ахмад – Шаху – Масуду подвели прибывшего с караваном инструктора – американца. Он поздоровался и рассказал о цели своего прибытия. Выслушав его, Ахмад осмотрел новейший зенитно-ракетный комплекс под названием «Стингер».
- Если я правильно понял, - спросил он у инструктора, - вы хотите провести его испытание в боевых условиях?
- Да. Совершенно, верно. С собой я привёз десять единиц этого оружия.
- Вам повезло. Сегодня ночью либо ранним утром такая возможность представится. Но вы должны будете сейчас обучить моих людей как пользоваться им.
- Хорошо.
Ахмад дал команду полевым командирам выделить десять человек для обучения и в последствии вооружить их этим оружием для предстоящего боя. Кроме того, он указал на подготовку мест на скальных площадках для удобного произведения выстрелов по воздушным целям.
Наступающая мартовская ночь на удивление была тёплой, но ветренной. Построив группу Владимир осмотрел снаряжение каждого солдата чтобы выявить какие-либо предметы, которые при лунном свете могут отражать отблеск на расстоянии. Отсутствие таковых его порадовало. Наученные опытом бойцы за два года службы усвоили это важное правило. Окончив осмотр Владимир подозвал к себе сержанта Букреева.
- Выходим, - сказал он ему. - Расстояние друг от друга - десять метров. Ты и два сапёра во главе, я замыкающий. При подходе к тропе подаёшь условный сигнал чтобы группа присела. Вы исследуете участок на наличие мин, если обнаружили тут же разминировали и подали знак, что можно идти. Группа встаёт и идёт дальше. Ясно?
- Так точно, товарищ подполковник.
- Всё. Вперёд.
Через час пути сапёры подали знак на остановку. Долина заканчивалась, а склон становился более крутым. Где-то там выше метрах в пятидесяти располагалась первая открытая площадка на горе. Букреев и двое сапёров стали подниматься по насыпи. Удачно закрепившись на одном из небольших выступов, они, обвязав верёвку вокруг скального зуба сбросили другой её конец вниз для облегчения подъёма с тяжёлыми рюкзаками и вооружением всей группе. Пока группа по одному взбиралась на промежуточный выступ Букреев и сапёры начали подъём на первую открытую площадку внимательно обследуя тропу на наличие мин. Медленно, но уверенно вся группа преодолела нелёгкий маршрут. Наконец и первая победа. На площадку, заросшую горным кустарником. где закрепился с пулемётом Букреев с сапёрами, взобрался последний солдат группы. К счастью, луна всё это время скрывалась за появившейся облачностью. Все залегли чтобы отдышаться перед вторым более крутым и опасным подъёмом. К Владимиру подползли сапёры и Букреев.
- Командир, - тихим и взволнованным голосом зашептал Букреев. – Я что-то никак не пойму. Когда сюда поднимались мы не обнаружили ни одной мины. А ведь здесь их должно быть как блох на собаке. Ты же помнишь сколько тут наших подрывались?
Владимир перекинул взгляд на сапёров. Те закивали головами соглашаясь со словами Букреева.
- Чем вы мне это объясните? – спросил у них Владимир.
- А здесь только один ответ, товарищ подполковник, - с сибирским акцентом ответил один из сапёров, якут Тингеев. – Специально сняли мины. Значит у них есть особая причина.
Букреев озадаченно посмотрел на Владимира:
- Что будем делать, комбат?
Владимир задрал голову вверх, где на фоне звёздного неба вырисовывалась их окончательная цель – вторая горная площадка.
- Полезем дальше, - ответил он. - Возьми с собой верёвку подлиннее. Как только закрепитесь наверху дёрнешь верёвку три раза, это будет условный знак, что всё нормально. Ну а дальше вытянете всех нас.
- Я понял. – Букреев уж было развернулся, но Владимир задержал его за локоть.
- Вы... там аккуратнее.
Букреев лишь улыбнулся:
- Ты же знаешь, командир, что у меня этой аккуратности на всех хватит.
Владимир сделал серьёзное лицо:
— Вот потому и говорю...
После того, как Букреев с сапёрами начали подниматься на вторую вершину Владимир, подполз к радисту.
- Свяжись с батальоном, - приказал он, - и доложи, что идём на второй подъём. Как только поднимемся выйдем на связь.
Пока радист передавал сообщение все члены группы молча наблюдали за поднимающимися в гору сапёрами и Букреевым. И вот уже ночная мгла скрыла их на чёрном скальном фоне, лишь иногда мелькало еле заметное мелькание силуэтов.
- Ахмад, мои люди доложили, что шурави поднялись на первую вершину, - доложил находящемуся в скальной крепости Ахмад – Шаху глава разведки Бахтияр. – Сейчас они наверняка уже поднимаются на вторую площадку. Там находятся три наши базы и первая линия обороны. Как ты и приказал все минные ловушки мы убрали. Люди готовы к бою. Гранатомётчики с новым оружием на удобных позициях и также готовы встретить авиацию шурави.
Ахмад – Шах – Масуд разлил зелёный китайский чай в пиалы указав Бахтияру рукой присесть с ним рядом на мягкий Иранский ковёр. Бахтияр сел рядом с Ахмадом скрестив ноги и отложив в сторону автомат.
- Давай лучше выпьем чаю, - сказал Ахмад. - И не волнуйся, пусть они спокойно лезут. Не надо им мешать. Восхождение требует от них внимательности, кем бы для нас они не были. Я бы даже напоил их чаем. Пришедшего гостя нужно обязательно встретить с уважением независимо от того, является ли гость его родственником, чужим человеком, мусульманином или человеком другой веры. Пророк Авраам, мир ему, был известен тем, как он встречал посланных к нему Аллахом гостей. Он ел сам, только, если гость соглашался поесть вместе с ним.
Один из солдат держащий верёвку подал знак Владимиру. Это означало, что Букреев и сапёры благополучно добрались до второй открытой площадки в горах. Уже через минуту воспользовавшись свисающей верёвкой, бойцы группы один за другим уходили вверх уже по проверенному маршруту. Последним поднимался Владимир. С минутными отдыхами, без рывков, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху они всё ближе и ближе подбирались к вершине. Находясь ниже всех Владимир слышал тяжёлые и усталые вздохи солдат. А когда небольшие камни, сдвинутые со своих мест подошвами ботинок срывались в пропасть, вся группа резко замирала. Забравшись на вершину Владимир, лёг на спину и взглянул на часы. Стрелки показывали два часа ночи. Он дал команду рассредоточиться по периметру всего выступа и соорудить из лежащих повсюду камней укрытия, за которыми в случае боя можно будет укрыться и вести стрельбу. Быстро установили ДШК, на расстоянии десяти метров друг от друга поставили пулемёты. Было решено, что, когда забрезжит рассвет, перед тем как выдвинуться на зачистку вершины в поисках моджахедов они свяжутся по радиостанции с батальоном и запросят поддержки десанта. Стояла необыкновенная тишина и чем меньше оставалось времени до первых предрассветных проблесков, тем больше просыпалось птиц, поющих великолепные трели, свист и чириканье.
- Ты только послушай, командир, как они усердствуют, - прошептал Владимиру укрывшийся рядом Букреев подняв вверх указательный палец. – Даже и умирать то не хочется…
Владимир не успел ему ответить, потому как тут же с противоположной стороны донёсся протяжный мужской голос, читающий молитву на афганском языке. Бойцы встрепенулись и припали к автоматам. Владимир поднял руку подав предупреждающий сигнал, обозначающий всем затаиться и не раскрывать себя ничем.
- Командир, кто-то идёт, - с опаской произнёс связист.
- Где? Не вижу.
- За камнями в светлой одежде. Сейчас выйдет…Опа! Комбат! Видишь? Девчонка какая-то…
И действительно, со стороны откуда доносилась молитва, показалась девочка на вид лет десяти. Она шла босиком, на ней был матерчатый балахон чем-то напоминающий платье. В руках она несла какой-то непонятный предмет.
- Товарищ подполковник, а не взрывчатка ли у неё в руках? – предположил
Букреев. – Полгода назад такая же девочка в Баграме в ведре с яблоками пронесла в расположение радиоуправляемую мину, но она чудом не взорвалась. Хотя та крикнуть «аллах Акбар» успела. Может, я её на всякий случай того...?
- Никому не стрелять! - приказал Владимир.
И чем ближе она подходила, тем сильнее и сильнее у бойцов группы накалялось нервозное напряжение.
- Рация! Командир, у неё в руках рация! – донёсся до Владимира чей-то голос из бойцов.
Девочка подошла к возведённому из камней заслону и присев на корточки просунула во внутрь руку с небольшой портативной радиостанцией. Мысль о взрывчатке не покидала голову Владимира ни на секунду, но переломив себя он решился взять рацию из её руки.
- Всем отползти от меня, - сказал Владимир.
Убедившись, что все от него отдалились он подозвал радиста, протянув ему радиостанцию.
- Что скажешь?
Радист внимательно её осмотрел:
- Америкосовская, командир. Со сканером. Только я не пойму, для чего она нам её принесла?
Тем временем у моджахедов перестали читать молитву, а из динамика радиостанции, которую держал в руках радист, вдруг прозвучал спокойный мужской голос: «Здравствуй, Володя... Это Саид. Я рад, что ты вернулся ко мне».
Глава 10
- Ты всегда говорил, что друг познаётся в беде, - с малозаметным акцентом, продолжил он. – Поднявшись сюда ты поступил именно так, не бросил своего старого друга и не доверил ни одному шакалу убить меня, решив, что сделаешь это сам. Я высоко ценю твой поступок, Володя, и прошу аллаха оберегать тебя в твоих начинаниях. Но перед тем, как окрасить кровью прозрачные воды великой реки мы должны пожать друг другу руки. Для этого пройди сто метров прямо никуда не сворачивая.
Заметив, что Владимир сумбурно роется в мыслях решая идти ему или нет, радист, чернявый молдаванин Богдан, бросая взгляд то на держащую в руках американскую радиостанцию, то на Владимира отрицательно замотал головой:
- Нет, товарищ командир. Духам верить нельзя, даже если они назвали вас по имени. Это просто случайность! Они сейчас там все обдолбанные!
- Всем лежать и не высовываться, - приказал Владимир, протянув свой автомат одному из солдат.
- Комбат, ты чё? Они же сразу грохнут тебя, - сделав изумлённое лицо произнёс Букреев.
- Не грохнут, - сказал Владимир. – Он забрал у радиста рацию моджахедов и со словами: «Букреев! Остаёшься за старшего» вышел из укрытия. Рассвет едва-едва проблёскивал, где-то высоко, там, на вершинах гор. Шагая в предрассветных сумерках и озираясь по сторонам Владимир, пытался разглядеть на своём пути все скальные выемки и расщелины с укрывшимися в них душманами. Увиденное несомненно принесёт огромную пользу, когда группа начнёт штурмовать эти укрепления. У виднеющегося сквозь слабый туман обрыва Владимир заметил очертания двух силуэтов. Подойдя ближе, он уже хорошо разглядел Ахмад-Шаха-Масуда. На нём была форма полувоенного покроя темно – зелёного цвета, головной убор из шерсти типа берета, на ногах высокие армейские кожаные ботинки. Рядом с Масудом стояла девочка. Владимир узнал её. Именно она принесла радиостанцию в укрытие группы. Только сейчас на её детских плечах уже висел автомат Калашникова, а на трофейном солдатском ремне со звездой, опоясавшем её хрупкую фигурку, болтались две гранаты Ф-1. Владимир протянул ей радиостанцию. Та схватила её и тут же спряталась за Ахмад-Шахом, высунув из-за его спины голову, покрытую платком. Широко раскрыв большие глаза, она с неким любопытством наблюдала за Владимиром.
- Извини, Саид, но рукопожатия не будет, - хладнокровно заявил Владимир глядя тому в глаза. – Прошло много времени, мы изменились и каждый пошёл своей дорогой. И всё бы ничего, но война свела нас вновь. И ты и я прекрасно знаем, что в этом бою победителей не будет.
При ярком лунном свете выражение лица Ахмад – Шаха - Масуда обрело строгость:
- Ты стал мудрецом, Володя. Надеюсь, что после нашей встречи твоя интуиция подскажет тебе, что ты стал жертвой грязных геополитических амбиций своих горе-маршалов, так обожающих двигать по полированному столу кабинета оловянных солдатиков. Разве у психически здорового человека может возникнуть желание навязать свою гнусную волю чужому народу и забрать у него самое дорогое – свободу? – Произносимые им слова с каждой секундой меняли тембр голоса, делая его то высоким, то низким, но всё это время он сохранял удивительное спокойствие.
- Поэтому прошу тебя, - продолжил он, - уйти с Панджшера хотя бы ради Лены, ради всех близких тех ребят, которые сейчас у тебя за спиной. В противном случае, Володя, они все погибнут. Зачем твоей земле столько цинка? - Ахмад с улыбкой посмотрел на спрятавшуюся за ним девочку, затем вернулся к разговору с Владимиром:
- Эта девочка - сирота. Три месяца назад во время зачистки кишлака Порох, ваши солдаты ворвались в их дом, где расстреляли её родителей только за то, что они не дали им воды. Перевернув в их доме всё, они поняли, что у них попросту не было ни капли воды. Но этого солдатам показалось мало, и они заминировали их тела. Те, кто остался в живых в этом кишлаке, обратились ко мне за помощью. Мои сапёры разминировали трупы и похоронили их, а вот девочку пришлось забрать сюда. И первое, что она спросила у меня здесь — это автомат. Как видишь я не смог ей отказать. Теперь ты и сам видишь с кем тебе придётся воевать.
- Мы не уйдём, Саид, - сухо произнёс Владимир после нескольких секунд молчания в этом тяжёлом разговоре.
Ахмад – Шах - Масуд что-то сказал девочке на своём языке и она, хмуро озираясь на Владимира, быстро пошла в направлении укрытий, где засели моджахеды.
- Жаждущий пить тянется к кувшину с водой чтобы утолить жажду и наслаждаться жизнью, - с сожалением в голосе сказал Ахмад – Шах. – Ты же, Володя, подобен безумцу и хочешь насладиться смертью, забыв о том, что лекарства от неё нет. – Не спеша развернувшись он ушёл в след за девочкой.
Владимир вернулся к своей группе.
- Радист! На связь с батальоном и вызывай десант! – приказал он
Богдану. - При подлёте вертушек зелёной ракетой указать наше местонахождение. Букреев! По моему сигналу начинайте обстрел из ДШК скальной стены справа, там у них бойницы с пулемётчиками. До прибытия основных сил держим оборону. Штурм начинаем вместе с высадившимся десантом.
Через минуту радист Богдан доложил, что десант вылетает из места дислокации.
К Ахмад-Шаху через пещерные ходы сообщения прибыл его начальник штаба.
- Масуд! Шурави молчат, укрытия не покидают, - сказал он. - Я думаю, что они ждут подкрепление. Разреши мы атакуем их первыми?
- Нет. Пока нельзя. Где американец?
- На вершине. С ним наши люди со «Стингерами».
- Очень хорошо. Если эти ракеты не подведут, и мы собьём вертолёты, то сразу начинайте атаку на шурави. А если всё произойдёт наоборот и эти «Стингеры» окажутся бесполезными против тепловых ловушек, американца тут же расстреляйте и спускайте с верхних баз дополнительные силы. И ещё... Богданов мне нужен только живым. Предупреди об этом всех.
- Товарищ командир! Десант! – крикнул радист.
Владимир увидел, как к Панджшерскому ущелью на небольшой высоте приближаются семь стрекочущих чёрных точек. Это были МИ-24. Выстреливая тепловые ловушки, они шли практически на бреющем полёте.
- Живо ракетницу! - скомандовал он.
В предрассветное небо взмыла зелёная сигнальная ракета. Оценив ситуацию и рассчитав предположительное время до посадки вертушек Владимир закричал:
– Приготовиться к бою! Огонь!
Шкал огня, вырвавшийся из крупнокалиберного ДШК, а также автоматных стволов, направленный на скальные укрытия, в которых укрылись моджахеды, на первый взгляд показался Владимиру сокрушительным. Но по странным обстоятельствам ответным огнём душманы отвечать не спешили. Тем временем, поднявшиеся с горной долины вертушки, визуально определив месторасположение мобильной группы начали снижаться до минимальной высоты чтобы провести высадку десанта, не касаясь колёсами каменистой и неровной поверхности на скалистой площадке. Когда все подумали, что высадка личного состава и операция по разгрому баз моджахедов пройдёт успешно случилось непредвиденное. Все семь вертолётов при снижении на высоте около ста метров ярко вспыхивали друг за другом и разламываясь в воздухе падали на скалы огромными горящими факелами.
- Прекратить огонь! – закричал Владимир бойцам группы.
В наступившей паузе, вдыхая едкий и разъедающий глаза дым все молча наблюдали, как последние объятые пламенем обломки фюзеляжей вертушек с грохотом и скрежетом скатывались по склону на дно ущелья. Из наушников, висевших на шее у радиста молдаванина, донёсся громкий басистый голос руководителя операции вызывающего дежурного вертолётной эскадрильи: «Омега! Омега! Я Сатурн! Что с десантированием? Почему блядь ни одна вертушка не выходит со мной на связь?!»
Дежурный по эскадрильи не отвечал. Руководитель операции с позывным «Сатурн» запросил по радиостанции группу Владимира. Владимир подполз к радисту и взял микрофон. На требование доложить обстановку и что случилось с десантом Владимир бесцветным голосом произнёс: «Десанта больше нет...».
- Комбат! Духи! – крикнул Букреев.
Владимир резко оглянулся. Толпа моджахедов в количестве около пятидесяти человек с автоматами наперевес бежала к месту, где группа заняла оборону. Не дожидаясь приказа на открытие огня, пулемётчик узбек Искандер, матерясь на ломаном русском длинными очередями стал прижимать душманов к камням.
Те залегли, но рьяно огрызались. Пули, чеканя по скальным камням над головами бойцов выбивали снопы искр и пыльную каменную крошку. В горячке боя кто-то надрывно прокричал:
- Командир! Обходят с фланга!
Рассредоточившись насколько это возможно было сделать на минимальной площади бойцы с трудом сдерживали натиск наступающих. Понимая, что выкурить шурави из укрытий, а затем сбросить вниз сходу не получиться, моджахеды пустили в ход реактивные противотанковые гранаты РПГ-18 «Муха». Группа Владимира понесла первые ощутимые потери. Из них: шестеро бойцов было убито и трое ранено. Среди раненых оказался и санинструктор. Оставшийся второй санинструктор, ползая между ранеными вкалывал всем «промедол». Владимир понимал, что эвакуировать раненых и убитых будет невозможно. Неожиданно небо затянулось тучами и будто из ведра хлынул стеной проливной дождь. Но несмотря на это моджахеды не собирались ослаблять натиск. Он только лишь усилился. Они яростно рвались в атаку словно волна за волной, затем откатывались, оставляя горы трупов. Повсюду доносились душераздирающие крики и стоны раненых.
Накопившаяся в выемках верхних склонов дождевая вода бурными потоками шуровала вниз, вымывая кровь из огнестрельных ран лежащих повсюду убитых и раненых, и уже окрашенная в ярко красный цвет стекала в укрытие, где находилась группа. В какой-то момент все стали осознавать, что ещё несколько таких атак и дело дойдёт до рукопашной. Количество душманов увеличивалось настолько, что уже не хватало времени на перезарядку магазинов, а стволы пулемётов и автоматов просто накалялись до красна. У некоторых бойцов оружие заклинивало. Но никто в таких ситуациях не терялся: один удар камнем по затворной раме возвращал автомату его функции.
Спустя час число погибших бойцов в группе Владимира увеличилось. Сам он был ранен в левую руку чуть выше локтя. Пуля перебила кость, от этого его рука свисала плетью, но он, изловчившись скрипя зубами зажал магазин между коленей вставляя в него последние шесть патронов.
- Богдан! М олдова! – окликнул Владимир затихшего радиста.
Тот не отозвался.
- Саша! Букреев! Ты жив...? – бросив взгляд на сержанта громко спросил Владимир.
- Вроде, да…
- Проверь-ка радиста. Только что крутил рацию, а сейчас…сейчас замолчал.
Букреев подполз к лежавшему у большого камня молдаванину. Осмотрел сначала его потом рацию.
- Он… убит, комбат, - сказал Букреев. - Рация разбита. Снайпер...
Владимир тяжело вздохнул:
- Сколько нас осталось, Саша?
Тот осмотрелся по сторонам, приглядевшись к тем, кто подавал хоть какие-то признаки.
- Пятеро. Ну а с нами короче, как бы семеро. А вот стрелять..., - он сморщился от боли, - думаю, смогут не все. Да и нечем. Цинки все пустые…
Пользуясь неожиданным затишьем Владимир высунув голову бегло осмотрел прилегающую к ним территорию. Метрах в ста пятидесяти он заметил несколько групп моджахедов. Они спускались откуда-то сверху и прятались за каменными валунами. Было понятно, что они пополнили свои ряды живой силой и готовятся к последнем штурму.
- Больше нам с вами помощи ждать неоткуда, - сказал Владимир оглядывая всех бойцов. – Поэтому приказываю всем достать гранаты. Надо подпустить их как можно ближе. Как только подойдут вплотную, прижимаем гранату к себе и рвём чеку. Вопросы…есть? - Все молчали.
- Понял, вопросов нет, - проговорил Владимир. - Благодарю…за службу.
Пусть неразборчиво и даже не в один голос, но он всё-таки услышал: «Служим… Советскому Союзу…».
Вдруг сквозь слабый шум стихающего дождя со стороны, где находились моджахеды, из громкоговорителя донёсся уже звучавший ранее знакомый не только для Владимира, но и для всех остальных мужской голос: «Володя, оставь в живых хоть несколько своих бойцов, хоть несколько оставь…Подари им жизнь, Володя. Даю честное слово, что я дам твоим солдатам возможность уйти к своим. Мои люди помогут им спуститься с вершины. Они же ранены, я знаю…Сейчас Володя, мне нужен только ты. Даю тебе десять минут. Если не выйдешь, я пошлю к вам своих особых воинов аллаха, а у них поверь мне совсем нет жалости. Будь мужчиной, выйди и подойди сюда ко мне».
- Не выходи, комбат, - сказал Букреев. – Он убьёт тебя. Да и нас стопудово.
Владимир устало и морщась от боли посмотрел на Букреева:
- А помнишь, Саша, ты говорил мне, что когда уйдёшь на дембель, то сразу женишься?
Букреев нерадостно улыбнулся:
- Помню, комбат, но как-то вот не получается… Теперь, наверное, чуть позже. Разве что в следующей жизни... А приглашение оставляю в силе. - Букреев стал приподниматься на локтях пытаясь повыше облокотиться спиной на камень.
- Куда! Лежать! – закричал ему Владимир.
Но было поздно. Пуля снайпера, попав Букрееву в грудь пробила его насквозь и попав в лежащий за его спиной камень со звоном затерялась в расщелине. Владимир надрывно закричал и закрыл глаза, из которых тут же просочились слёзы. Но стоны раненых бойцов вернули его из этого состояния через считанные секунды. Поддерживая простреленную руку, он, покачнувшись встал и молча оглядев раненых бойцов направился к позициям моджахедов. Сейчас как тогда в юности он поверил Саиду и согласился с ним в том, что раненые, но оставшиеся в живых его солдаты наверняка имеют право на жизнь. «Так почему же ты, как командир, должен лишать их этого права?» - подумал Владимир неровно вышагивая по каменистой скальной поверхности перешагивая через многочисленные тела убитых. Начавшийся больше часа назад ливень заметно ослабел, превратившись в затяжной дождь. Пропитанная насквозь ливневой водой афганка прилипла к телу и сковывала движения, а наполненные водой ботинки при ходьбе хлюпали и казались неимоверно тяжёлыми. На ходу вытерев ладонью мокрые и воспалённые глаза Владимир увидел Саида, стоявшего у края всё той же пропасти, где они встречались перед боем. Обе свои руки он держал у себя за спиной. Но это Владимира уже не пугало. Несмотря на то, что они были врагами Владимир по непонятным для него причинам, не переставал верить ему и считал его самым честным военным противником, сдерживающим данное им слово независимо от складывающихся обстоятельств. Именно из-за этого Владимир и принял решение прийти сюда.
- Я был уверен, Володя, что ты придёшь, - с еле заметной улыбкой произнёс Саид. – Поэтому я захватил с собой свои любимые игрушки. - Он неторопливо вытащил из-за спины две сабли. Каждая из них по длине была около метра. Одну из сабель, обхватив её ладонью за кончик лезвия он протянул рукояткой к Владимиру:
— Это твоя. Будь осторожен, она острая как бритва. Обрати внимание, Володя, на ручку. Она сделана из чистого афганского свинца.
Владимир взял саблю, но не разглядывая опустил руку с оружием вниз.
- Даже и не знаю, как тебя благодарить, - иронично произнёс он.
Саид стал вдруг очень серьёзным:
- Не нужно благодарностей, Володя. Это не подарок. Мы будем с тобой драться, здесь, у края пропасти. Условия очень простые и самые честные: если я тебя убью, я сохраню жизнь всем твоим раненым солдатам. Если меня убьёшь ты, значит Панджшер падёт к твоим ногам.
Владимир за секунды осмотрелся по сторонам. Кроме них двоих он никого вокруг не заметил. Прошедший ливень вымыл скалистую поверхность, на которой они оба находились, до блеска. От этого она стала очень скользкой.
Первые сабельные удары Саида Владимир отразил с большим трудом, подставив под них разве что лезвие сабли, которую он держал в своей руке. Но лёгкого ранения в виде кровавого надреза избежать не удалось. Дальнейшее хождение по кругу и обмен ударами, от которых к их ногам сыпались искры, продолжалось около пяти минут. Понимая, что Саид настроен фанатично и что его навыки куда более успешны чем его Владимир вдруг вспомнил о штык – ноже, который он вложил под ремень в ожидании рукопашной схватки с моджахедами. Он стал искать возможности его использования и не ожидая для себя нашёл её. После неудачного отражения удара Саида Владимир обронил саблю. Когда Саид подошёл к нему и приложив лезвие к его горлу намеревался нанести смертельный взмах, Владимир, изловчившись в последний миг схватил штык – нож и воткнул тому в грудь. Саид вздрогнул, пошатнулся и широко раскрыв глаза стал медленно запрокидываться на спину при этом безуспешно пытаясь ухватиться руками за афганку Владимира. Его тело, пролетев несколько десятков метров и ударяясь о скалы затерялось в водном потоке, бушующем на дне Панджшерского ущелья. Тяжко дыша и преодолевая леденящую тряску во всём теле Владимир, мотаясь из стороны в сторону от охватившей его невообразимой усталости приходил в себя стоя на краю пропасти. Ему казалось, что он сошёл с ума и уже никогда не оправится от этого сумасшествия. Лишь раздавшийся за спиной лязг затвора поневоле заставил его медленно обернуться. Он увидел ту самую девочку, которая приносила радиостанцию, когда его группа, только-только поднявшись на вершину залегла в укрытии. Увидев в её худеньких руках направленный на него автомат Владимир, не проронил ни единого слова. Короткая автоматная очередь, казалось, перелистнула громогласную страницу из ночной жизни Панджшера подарив необыкновенную тишину, смешавшуюся с первыми лучами Афганского солнца.
Эпилог
Десятого сентября 2001 года, в офисе телеканала СНН раздался телефонный звонок. Неизвестный женский голос сообщил, что объявленная телеканалом гибель министра обороны Афганистана Ахмад Шаха Масуда по прозвищу Панджшерский лев является абсолютной ложью. В доказательство к своим словам тот же женский голос уверенно заявил, что Ахмад - Шах – Масуд в марте одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года был убит на одной из вершин Панджшерского ущелья неким подполковником Богдановым, офицером ограниченного контингента Советских войск в Афганистане. Более того она дополнила, что именно она застрелила Богданова сразу же после того, как тот убил Ахмад-Шаха-Масуда. В данный момент администрация телеканала ведёт переговоры с вышеуказанной женщиной с целью получения подробного видеоинтервью о событиях девятнадцатилетней давности. Однако ФБР заявило о своей незаинтересованности вышеуказанными лицами. Военные министерства стран, участвующих в военной компании на территории Афганистана, от комментариев воздержались.
Рейтинг: 0
236 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
