Помочь сайту
Поздравления
ПОГОНЯ (отрывок из триллера "Я найду кто убил тебя")
25 ноября 2015 -
Лев Голубев
…Поздно ночью я был в Душанбе, а на утро следующего дня уже сидел в кабинете начальника городского отдела полиции, дружественной нам страны. Нас было трое: подполковник - среднего возраста, стройный таджик; лейтенант, в национальной одежде, и я - старший следователь по особо важным делам, майор Кондратьев. Лейтенант рассказывал, как они задержали Серого.
- Понимаете, товарищ майор, я в тот день был свободен и решил сводить жену и сына в кафе, давно обещал… так вот, заходим мы в кафе, садимся за столик, а за другим столиком сидит таджик и ест лагман…
- Лейтенант, ты на лагман здорово не налегай, давай по существу, - перебил его подполковник, - про лагман и водку будем говорить, когда о Сером расскажешь.
- Слушаюсь, товарищ подполковник.
… Так вот, ест он, значит, лагман, продолжил лейтенант, а сам всё по сторонам посматривает… вроде как беспокоится...
Подполковник поморщился.
… Ну, я, естественно, так это, аккуратненько, стал его рассматривать. Смотрю, а это вовсе и не таджик, а русский и лицо как-будто знакомое. Стал вспоминать, где я мог его видеть и, представляете (лейтенант повернулся ко мне), вспомнил – точно такое же лицо в ориентировке из Москвы было. Серый – ахнул я! Что делать? Со мной сын и жена… страшно! Под пулю могут попасть. Решил я не торопиться и выследить его. Дождался, когда он поест и выйдет из кафе и бросился за ним. Жене деньги дал, чтобы, значит, расплатилась и без меня домой шла…
До чего же словоохотливым оказался лейтенант, и я не выдержал:
- Лейтенант, переходите к сути.
… Так вот, - лейтенант обиженно замолчал, - я же самую суть рассказываю…
- Хорошо, продолжайте, только покороче.
Ну, я его выследил. Он в старом городе поселился…
- Можно, товарищ подполковник? – посмотрел лейтенант на своего начальника.
Тот только кивнул головой.
…И, оказалось, он поселился у старого чайханщика, а чайханщик этот у нас в разработке, как связной и хранитель «дури» у наших Душанбинских наркодельцов. Я, конечно, сразу доложил начальнику…
Мы в тот же вечер провели операцию по задержанию, Слава Аллаху, обошлось без трупов, только двое, с нашей стороны, ранено… попали под пули Серого. Злой, гад, оказался! Хотел через дувалы уйти… - Не получилось у него… - Мы его скрутили, когда у него патроны кончились. А уже на следующий день перевезли в Душанбе.
Лейтенант замолчал и вопросительно посмотрел на меня, казалось, он хотел спросить: «Что вас, товарищ майор, ещё интересует?» Но, всё и так было понятно – Серый задержан, склад с наркотиками захвачен, связной арестован. Почти победа. Только вот, главари-то, продолжают гулять на свободе… Ноо… не мне судить о чужих делах, мне сейчас надо думать о своих, как Серого в Москву доставить?
- Товарищ подполковник, - обратился я к начальнику горотдела, - не дадите для охраны два-три сотрудника в помощь? Серый – зверь матёрый…
- Майор, не беспокойтесь о доставке. Доставим своими силами, а вы … вы, отдыхайте. Мы вас в отдельное купе устроим… - В ресторане посидите, наверное, давно не бывали в вагоне-ресторане?
- Ноо…
- Я же сказал, сами доставим, никуда он не денется. Браслетики нацепим, и… я даже пару человек для охраны выделю… - В отдельном купе повезём, как индийского набоба, - ироническая улыбка показалась на лице подполковника.
- Может, лучше самолётом? И быстрее, и надёжнее, - попытался я настоять на своём.
- Нет, у меня приказ – железной дорогой! – он поднял взгляд кверху, давая этим понять мне, что приказа он не может ослушаться.
- Ноо, товарищ подполковник…
- Отдыхайте, отдыхайте майор, доставка Серого не ваша забота.
Я понял, спорить бесполезно. По-видимому, подполковник и его начальство решили «заработать» от Москвы благодарность за склад с наркотиками и за Серого. Даа, честолюбивым оказался подполковник, честолюбивым…
- Товарищ подполковник, могу я воспользоваться вашей спецсвязью, чтобы проинформировать своё руководство о принятом Вами решении?
- Да. Лейтенант, проводите майора.
Когда я доложил Фёдору Ивановичу о сложившейся ситуации, он помолчал, тяжело вздохнул и произнёс сакраментальную фразу: - «Ох, уж эти мне, удельные князьки! - Но ты, не вздумай расслабляться, будь поблизости от Серого, держи ухо востро! Понял, майор?».
- Понял. Слушаюсь, товарищ полковник.
На следующий день, рано утром, мы уже ехали в поезде. Я возвращался в Москву.
Серый, в сопровождении двух полицейских офицеров в штатском, находился в купе номер пять, а я, по иронии судьбы, тоже в купе номер пять, только в следующем вагоне, в вагоне номер семь. Такое положение дел меня, мягко говоря, не устраивало, но что я мог поделать? Пришлось смириться.
* * *
Несколько раз я наведывался в купе к Серому - тревожно мне что-то было. Душа, словно томилась от какого-то неприятного предчувствия, что ли. Правильно охарактеризовали свидетели внешность Колмогорова (Серого). Он, действительно, походил на мельника - человека припорошенного мукой. Серые волосы, серый костюм, всё блёклое, невыразительное, а вот глаза… взгляд – пристально-режущий и холодный как лёд. Неприятный, рыбий взгляд.
Он свободно разместился на нижней, пустой полке вагона, держа скованные наручниками руки, перед собой. Никакого волнения в нём не чувствовалось. Изучающе окинув меня взглядом, казалось, он хотел понять, с кем имеет дело, отвернулся и стал смотреть в окно. Сопровождающие его офицеры недовольно косились на меня и, чтобы избежать ненужных выяснений отношений, пришлось сократить число посещений, а зря! Ох, напрасно я не прислушался к своей томящейся душе, напрасно. Надо было, несмотря на недовольство сопровождающих, находится с ними в купе, ноо…
После станции Чаршанга, насколько я знаю, она расположена на территории Туркменской Республики, я решил проведать Серого и его конвой. Войдя в тамбур шестого вагона, я увидел открытую наружу дверь и, предчувствуя недоброе, бросился к пятому купе. Дёрнул за ручку двери, она, вопреки инструкции, оказалась не запертой.
В купе вагона были охранники, но не было Серого. Один охранник, неловко вывернув голову, лежал на полу, второй, бездыханной куклой покоился на нижней полке. Оба были мертвы. У охранника, лежащего на полке, отсутствовало удостоверение личности и оружие.
Я всё понял, я сразу всё понял! Серый каким-то образом сумел усыпить бдительность офицеров, убил их и спрыгнул на ходу с поезда. Я бросился к купе проводников и только собрался постучать, как дверь сама открылась, и показалось заспанное лицо миловидной девушки.
- Гражданин, вы чего шумите?
- Немедленно вызовите поездного врача в пятое купе и сообщите поездной службе охраны - у вас убийство! – быстро проговорил я шёпотом. - Шум не поднимать! Поняли?!
Проводница схватилась обеими руками за горло и зажала рот. Глаза её стали круглыми и белыми от страха. А я? Я бросился в тамбур к открытой двери.
Поезд, после очередного, замедленного подъёма на ровное плато, вновь стал набирать скорость. Перестук колёс начал учащаться, и я сообразил, если сию же минуту я не прыгну с поезда, то потом, при большой скорости движения, я не смогу этого сделать, я разобьюсь… и я, держась за поручень, спустился на нижнюю ступеньку вагона, затем, выбрав относительно ровное место на земле, прыгнул.
Сколько раз я кувыркнулся, не знаю, но ударился об землю я здорово, в голове аж искры засверкали!
Голова гудела, как пустой котёл, а тело болело так, словно по мне дорожный каток проехался. Сориентировавшись, я, покачиваясь и поддерживая руками гудевшую голову, отправился в обратный путь, к станции Чаршанга. Я шёл и смотрел в землю, я искал следы Серого.
При приземлении он должен был оставить хоть какой-то след. Во всяком случае, я надеялся на это. Иначе, мой прыжок с риском сломать себе шею, был бы пустой затеей.
Пройдя километров пять вдоль железнодорожного полотна я, наконец-то, увидел место прыжка Серого. Трава ещё не успела выровняться, и была чуть примята, а в сторону пустыни Кызылкум вёл одинокий след человека…
На что рассчитывал Серый, выбрав это направление, я не знаю, но он точно знал, куда идёт. В этом я был уверен. Не мог такой человек, как Серый, не понимать пагубности выбранного направления. Значит… Значит, мой путь был в ту же сторону.
* * *
Голова почти перестала болеть и я, ускоренным шагом, иногда переходящим в лёгкий бег трусцой, пустился вдогонку за убийцей. Но этот бег и ускоренный шаг продолжались недолго - ноги вязли в песке, идти было трудно. Единственное, что меня поддерживало в этой гонке – Серому было так же тяжело, как и мне.
Часов через пять, уже почти в сумерках, я увидел впереди небольшую, медленно передвигающуюся точку. Насколько мог, я прибавил шаг и вскоре увидел - впереди движется человек. Он шёл медленно, но уверенно, ни разу не оглянулся назад, казалось, он был твёрдо уверен в своём одиночестве и отсутствии хоть одной живой души в этой, прокалённой солнцем, пустыне.
Мне нужно было догнать его пока не наступила ночь, иначе я потеряю его, решил я, и постарался, хоть и через силу, ещё прибавить шаг. Но догнать человека я не успел, темнота на юге, оказывается, наступает так быстро, что человек не успевает приготовить себе ночлег. Я этого не знал. Я же приехал из Москвы, а у нас сумерки медленно переходят в ночь. И ещё, я многого не знал о здешнем климате.
Пришлось лечь на песок. Ноги гудели от усталости, давал о себе знать голод и, особенно, жажда. Ни того, ни другого у меня не было. Свернувшись клубком, я попытался уснуть на ещё тёплом песке, но после полуночи стал мёрзнуть. Давала о себе знать особенность резко-континентального климата - днём пекло, ночью заморозки!
Чтобы окончательно не замёрзнуть, приходилось вставать и двигаться. К утру я настолько устал, что уже стал подумывать: «Да ну его к чёрту, этого Серого, погибать из-за него, что-ли? - Потом поймаем, никуда он не деется».
Но это был первый порыв, а второй – я увидел, Серый уже далеко впереди и вот-вот скроется за очередным барханом. Пришлось брать «ноги в руки» и бежать за ним. Мой бег помог мне - я согрелся! Спустившись в очередную ложбину, я потерял из виду бандита, а выбравшись наверх, не увидел его. Горизонт был девственно чист.
Куда он мог запропаститься? - обожгла меня мысль, не мог же он бесследно испариться, или как падший ангел вознестись на небо и так быстро? Не мог! Он где-то здесь! Где-то недалеко…
Я бросился вперёд, а шагов через пятьсот, вдруг услышал выстрел и пуля, вырвав клок волос из моей головы, улетела вдаль. От неожиданности и от удара пули в голову я упал, голова закружилась. Вскоре я почувствовал, как что-то горячее стало заливать мне глаза.
Не зря же я столько лет работал в следственном отделе: ответ был ясен – это кровь из раны, а что при этом кружится голова, так и это было ясно – я контужен, и тяжело. Плохо, совсем плохо, решил я. С таким ранением мне долго не выдержать и путь, который я выбрал для поимки преступника, не для меня! Тогда для кого?! Кто будет защищать людей от таких бандюг, как Серый, кто?! Не Иваницкий же и не нежная, худенькая Ирина… - У них совсем другая задача в жизни. А моя задача – защищать их!
Образ Ирины заставил меня встрепенуться. Я очень хотел её видеть, и она пришла ко мне… Она, удаляясь, шла босиком по песку, нежно улыбалась и пальчиком манила меня за собой. Я поднялся, чтобы последовать за ней и в ту же минуту у моих ног поднялся фонтанчик пыли. Чёрт! Серый! О нём-то я совершенно забыл! Идиот!
Я вновь лежал, уткнувшись носом в песок, и пытался решить один единственный вопрос – сколько выстрелов сделал Серый? Может быть, пока я очухивался от контузии, он стрелял по мне несколько раз, или нет?.. Так всё же – да, или нет?
От решения этого вопроса зависела не только моя жизнь, но и успех всей операции, моя карьера следака и полицейского, в конце-концов!
Осторожно приподняв голову, я попытался найти место, откуда стрелял Серый и в тот же миг новый выстрел заставил меня прижаться к песку. Чёрт! Но на этот раз я был более внимательным, я заметил, откуда поднялся небольшой столбик дыма и сделал в ту сторону несколько выстрелов. Ответных выстрелов не последовало. Я подождал ещё немного, а затем приподнял голову - Серый уходил!
- Стой Серый! – крикнул я. Буду стрелять!
Но он не обернулся на мой крик, он никак не отреагировал на него! Тогда я выстрелил в воздух – раз, другой... Результат был тот же – он, не оборачиваясь, не ускоряя и не замедляя шага, уходил в пустыню. Ну, что ж, придётся стрелять на поражение - решился я на крайний случай. Хотя у меня был приказ – доставить Серого живым!
Но это в сложившейся ситуации, был, действительно, крайний, безвыходный случай – я не мог отпустить бандита, убийцу, живым! И я опять закричал ему вдогонку:
- Серый, ещё шаг и я стреляю на поражение, - закричал я…
В ответ послышалась нецензурная брань и ясный, как день, ответ: «Стреляй, сволочь, но меня живым ты не возьмёшь!»
Прицелившись по ногам, я нажал на курок - выстрела не последовало, а лишь раздался сухой, металлический щелчок. Дёрнул затвор, дослал патрон в патронник, нажал на курок – опять сухой щелчок! Догадка пришла чуть позже, когда из пистолета выпала пустая обойма.
* * *
Держа пистолет в руке, я бросился догонять Серого.
Неет, не уйдёшь, шептал я, делая шаг, второй, третий… Я доставлю тебя бандит, убийца, куда следует, ты будешь у меня за решёткой, ты за всё ответишь!
Часа через два, я уже шёл у него за спиной.
- Серый, стой! – прошептал я пересохшими губами. Не заставляй меня стрелять тебе в спину…
- Стреляй мусор! Стреляй легавый! Не-на-ви-жу вас всех! – злобно шептал он, не оборачиваясь и не останавливаясь, - не-на-ви-жу!!!
Я очень устал и если сейчас, прямо сейчас я не отдохну, то я здесь же, на этом самом месте умру…, вяло текли мысли в моей голове, и я… решился: рукоятью пистолета я ударил его по затылку. Он кулем свалился у моих ног.
Завернув ему руки за спину я, затратив последнюю оставшуюся у меня энергию, сковал их наручниками, а сам свалился от полной потери сил.
Мы, как лучшие друзья, или как братья, лежали рядом – убийца и следователь по особо важным делам, только один был без сознания от удара пистолетом по затылку, а другой – от полного истощения сил. Мне кажется, я какое-то время тоже был без сознания.
Очнулся я от чувства нехватки воздуха. Моё горло что-то жутко сдавливало, я уже начал хрипеть. Рядом, спиной ко мне, сидел Серый и закованными в наручники руками, сжимал моё горло…
- Сволочь! – кое-как выдавил я из себя и, дёрнувшись, вырвался из его рук.
Он только криво оскалился.
Горло саднило, дышать было больно. Не долго, думая, я врезал кулаком прямо в его ухмыляющуюся рожу. Из его разбитых губ текла кровь, а он улыбался. Я потянулся за пистолетом, но его в кобуре не было, Я понял, он специально выводил меня из себя, он рассчитывал, что я, взбеленясь, убью его… или он, задушив меня, сумеет скрыться.
Нет, шалишь! Я тебя, голубчика, живёхоньким доставлю, думал я, и прикидывал, как же я его буду доставлять по пескам без еды, без воды…
- Скажи, Колмогоров, на что ты рассчитывал, уходя в пески, или тебя, где-то здесь ждут? – держась за горло, хрипло, с сипотой спросил я.
- Тебе, сраный мент, необязательно знать, на что я рассчитывал… хотя… ты же всё равно здесь, в песках, подохнешь и косточки твои вонючие солнышко выбелит… или… я тебя как-нибудь прикончу… ты бы поостерёгся близко ко мне подходить.
- Серый, хватит баланду травить! Я тебя так и так до суда доведу.
- Хрен тебе в задницу, легавый… доведёт он, - и, скривившись в язвительной улыбке, продолжил, - ты сначала на себя посмотри, ты же выдохся, сучий потрох!
- Серый, ты не в лучшем состоянии.
- А мне терять нечего! На нары я не думаю возвращаться! - злобно ответил он.
- Мне тоже терять нечего. Так скажешь, на что рассчитывал, уходя в пустыню?
- Зае…л ты меня мент – на что, да, на что… а, на то – железка… делает петлю, обходя пустыню. - Я пустыню пересеку и вновь выйду к железке…
Я представил себе карту Таджикистана, она висела у начальника Душанбинского горотдела в кабинете. А ведь точно, вот ведь сволочь уголовная, как всё рассчитал… но тут я задумался… если идти через пустыню, то это не менее 100 километров… Мы прошли… километров сорок… О, Господи! Ещё 60 километров?
Когда я представил, сколько ещё идти, наверное, лицо моё побледнело. Серый, конечно же, наблюдал за выражением моего лица, когда высказывал своё намерение.
- Что, мусорок, кишка тонка, наложил в штаны?! А, яаа-то думаю, чем это запахло! – и на лице его промелькнула чуть уловимая насмешка.
- Это от тебя запахло. Пролетел ты, Серый, здорово пролетел со своими расчётами. Трудно мне будет, ничего не скажу – трудно, но я тебя, сволочь уголовная, доставлю на скамью подсудимых.
- Ага, давай мент, потрудись.
Он, таки, меня рассердил.
- Вставай, Серый, шевели лапами! – заорал я, - не пойдёшь, точно пристрелю!
Я поднял пистолет и направил ствол ему в грудь.
- Дурак ты, Кондратьев. У тебя же патроны кончились, я проверил. Ты пока без сознания был, я тебя сто раз мог застрелить. - Ладно, пошли… вдвоём веселее идти. Если дойдёшь до железки, я тебя возле неё и придушу… ты и так, вон, чуть живой - не дойдёшь…
Ох, как был прав этот ублюдок, как прав! Голова моя раскалывалась от боли и кружилась, меня подташнивало. По-видимому, контузия у меня была серьёзной, а может быть, она добавила своё к сотрясению мозга, когда я спрыгнул с поезда и неудачно приземлился. Во рту было сухо, губы потрескались, и пить хотелось… ох, как хотелось пить.
- Ты, Сергей Николаевич, о себе побеспокойся… всё хорохоришься, - прохрипел я. - Неизвестно ещё, кто первым скопытится… давай, шагай.
И, мы пошли. Он впереди, я следом…
* * *
Надо отдать должное Серому - он шёл и шёл, а я еле плёлся за ним. Мои силы быстро убывали, попросить отдыха я не мог. Серый изредка оборачивался, чтобы спросить:
- Что, мент, не сдох ещё, а то давай, я тебя песочком присыплю, чтобы стервятники не сразу нашли?
Я молчал, берёг силы и еле переставляя ноги, упорно продвигал своё тело вперёд. Во рту язык распух и превратился в наждак, губы кровоточили… даже открыть рот было больно.
Вечером, как всегда на юге, солнце быстро упало за небосклон, стало чуть прохладнее. Мы спустились в ложбину между двумя барханами, и я увидел небольшой родничок. Как он смог здесь сохраниться, не знаю. Это было просто какое-то чудо природы. Вокруг родничка зеленел небольшой пятачок травы и пара каких-то небольших, корявых деревьев, почти без листьев.
Мы оба, одновременно, отталкивая друг друга, бросились к воде.
Я пил и не мог напиться, затем, опустил голову в воду, чтобы остудить жар и тут же, мгновенно, поднял её. Серый стоял на коленях чуть в стороне и своим холодным, неподвижным, рыбьим взглядом, казалось, пытался пронзить меня насквозь. В нём ясно читался вопрос: «Надолго ли ещё тебя хватит?»
«Надолго!» - тоже взглядом, ответил я ему и вновь припал к воде. Я его уже не боялся! Во мне что-то такое произошло, что давало мне силы не сдаться, довести дело до конца, а вот Серый… с ним тоже стало что-то происходить. Я замечал это по едва заметным мелочам.
Напившись вволю, мы, метрах в десяти друг от друга, расположились на ночлег. Серый, вольготно раскинувшись, мгновенно, как-бы соблазняя, захрапел. Я же, не мог себе этого позволить. Я чувствовал, что его храп искусственен, он исподтишка наблюдает за мной, ждёт мгновения, когда я усну. Я понимал, мой сон для него путь к свободе - он или придушит меня сонного, или просто уйдёт, а тогда, «Ищи ветра в поле»! В пустыне легко затеряться: в ней ни тропок, ни дорог наезженных.
Я боролся со сном, а Серый ждал - ждал, когда сон переборет меня.
* * *
Чуть начало светать. Мы опять тронулись в дальнейший путь. Не выспавшись, практически не отдохнув, я, как сомнамбула переставлял ноги, а глаза мои непроизвольно закрывались. Серый же, наоборот, видимо выспался. Он догадался, или догадывался - я должен доставить его живым и никогда не совершу над ним насилия. Он мог позволить себе расслабиться, я – нет!
Вторые сутки без сна давали о себе знать, мой организм протестовал против такого насилия, он просил отдыха, а я не мог ему этого дать. Долг следователя, долг работника полиции, заставлял меня переставлять ноги и следить за Серым, чтобы он не сбежал.
Всё, у меня больше не было сил идти дальше! Ноги мои подкосились, я упал на колени, а затем, так и, оставшись на коленях, уткнулся носом в песок. У меня случился обморок. Я потерял сознание.
Первое, что я сделал, когда очнулся, я стал искать взглядом Серого. Он уже был далеко впереди, он бросил меня в пустыне. Волк! Лютый волк!
Перед моими глазами, за какое-то неуловимое мгновение, пролетело всё моё детство. Я увидел себя на охоте со своим дедом. Мы сидели у костра, а дед, пробуя похлёбку на «соль», поучал меня: «Всегда имей во внутреннем кармане запасной патрон «Жакан», мало ли какая ситуация может сложиться на охоте», и ещё он добавлял: «Не забывай о ноже!»
Так я же… и я полез в кармашек для часов. Патрон, один единственный патрон, был на месте! Я его туда положил при выезде из Москвы… сказалась сила привычки. Зарядив пистолет, преодолев сопротивление организма, покачиваясь как пьяный, я устремился за Серым.
Он уходил за очередной бархан, лишь половина его тощей фигуры виднелась над вершиной. Ещё мгновение и он совсем исчезнет из виду…
Через час, а может быть, полтора, я приблизился к нему на расстояние выстрела.
- Серый стой!
Он обернулся.
- Мент, ты живой?
В глазах его сквозило удивление и…растерянность.
- Настырный ты, мент. Когда же ты подохнешь? Ну, щас я тебе помогу, - хрипло зашипел он, - надоел ты мне…
Он нагнулся и в руке у него блеснул нож. Где он его прятал, почему раньше не воспользовался, не знаю, но, оказывается, нож у него был, а наручников на руках не было. Я остановился и, подняв дрожащей от слабости рукой пистолет, закричал:
- Серый, брось нож! Иначе… иначе я, действительно, тебя убью!
- Да пошёл ты!!!
Лицо его исказила маска ненависти, такой ненависти, что, казалось, одной ею можно было уничтожить человека.
- Стой, тебе говорят!
Серый приближался.
- Сергей Николаевич… Колмогоров… остановись, я буду стрелять! – прохрипел я распухшими, кровоточащими губами.
Он продолжал надвигаться на меня.
Я нажал на курок. В пустыне, вдали от цивилизации, прогремел одинокий выстрел. Серый, как подрезанный колос, с возгласом - «Сссу-каа!!!», повалился на песок.
Я не смог убить его. В последний момент я перевёл ствол пистолета на его ногу.
Когда я медленно, держа пистолет перед собой, приблизился к Серому, на меня смотрел уже другой человек: в глазах его плескался страх, а безвольно опущенные уголки губ говорили о слабости и покорности.
Серый сломался! В какой момент, я не знаю, но Серый сломался! Он превратился в безвольного, раненого, загнанного зверя. Всё, больше он не был страшен, это я понял сразу, как только увидел его глаза.
Забрав нож, я оторвал от своей рубашки рукав и перевязал ему рану.
- Вставай, Серый, надо идти, иначе, точно, подохнем.
- Лучше бы ты меня пристрелил, мент.
* * *
Опять, две тени, чем-то похожие на людей, брели по пустыне. Я иногда ловил на себе ненавидящий взгляд Серого. Рано я расслабился, мелькнула у меня мысль в голове, рано. Зверь ещё полностью не ослаб и представься случай, укусит.
Пришла ночь. Я завернул руки Серого назад и связал их вторым рукавом своей рубашки. Вскоре, не выдержав двухсуточной бессонницы, я неожиданно уснул.
Разбудил меня зверский холод. Я замёрз, так замёрз, что мои зубы выбивали барабанную дробь. Занимался ранний рассвет. Всё вокруг было покрыто инеем. Посмотрев на то место, где должен был лежать Серый, я не увидел его. Вскочив, как ошпаренный, или мне показалось, что я вскочил, а на самом деле. я только тяжело поднялся (откуда бы у меня появилась такая прыть?), я принялся оглядывать местность вокруг. Пусто! Вокруг было пусто! Серый исчез! Серый всё-таки ушёл!
Тогда я, как собака-ищейка, наклонился и стал всматриваться в песок и… увидел следы человека. Конечно же это были его следы!
Наклонившись, всматриваясь, я двинулся по следу. Мне пришлось пройти километров пять назад, пока след не стал походить на след ползущего человека, а затем, я увидел Серого. Он лежал не двигаясь.
- Напрасно ты это сделал, Колмогоров, - прохрипел я. - Теперь нам опять тащиться назад, - устало произнёс я. Ты же знаешь, я тебя не отпущу, подыхать буду, но тебя доставлю в суд.
- Я не могу идти. Рана на ноге открылась.
- Дай, я посмотрю.
Пришлось вновь перевязать рану. Господи, взмолился я, хоть бы не загноилась.
Подставив плечо, я потащил Серого назад.
Когда я выдыхался, он пытался идти самостоятельно, вернее, я заставлял его идти - скакать на одной ноге. Идти самостоятельно… это как посмотреть. Если бы он знал, что последний, запасной патрон я израсходовал, то неизвестно ещё, как бы он повёл себя. А так, я вынужден был всё время держать его под прицелом пистолета без патронов. Это изнуряло меня, отнимало силы, рука сама собой опускалась вниз… но, я должен был довести его, чёрт побери!!! И, мы шли! Шли, покачиваясь, оступаясь, падая, иногда ползком…
К концу дня силы окончательно покинули меня. Я, тяжело дыша, кулем свалился рядом около Серого. На юге быстро темнеет, и первые звёзды появились на небе. Мой организм требовал отдыха, он криком кричал, требуя отдыха и сна, а я мог позволить ему только неполноценный отдых, без сна. Я боялся, что повторится прошлая ночь и мне придётся вновь тратить силы на поиски сбежавшего, уползшего Серого.
Так мы и лежали друг возле друга – Серый постанывая, я тяжело дыша.
* * *
За эти несколько суток, для меня стало как-то привычно расположение звёзд над головой и появление новой звезды на горизонте, заинтересовало мой затуманенный усталостью и бессонницей, мозг. Казалось, она была привязана к горизонту. Все звёзды, хотя и медленно, но перемещались, а эта… эта… всё время была на месте… и она, странным образом, то разгоралась ярко, то вдруг, совсем затухала…
Мысли, в моём, затуманенном болью и усталостью мозгу, медленно переваливались и подводили меня к какому-то логическому решению. Что может так гореть или светится, пытался вспомнить я, смотря на новую звёздочку на горизонте – только… только… и тут, меня озарило – ну, конечно же, костёр. Костёр!!! - закричал я. Люди!!!
- Сергей Николаевич, вставай, пошли! – наклонился я над Серым.
Но он никак не отреагировал на мои слова, он был без сознания, Пришлось, в сотый, тысячный раз взваливать его себе на спину и идти к новой путеводной звезде. Сколько раз я падал и поднимался, я не помню. Мой мозг был в каком-то оцепенении, он ни на что уже не реагировал, в нём была жива только одна мысль – дойти до людей, и ноги, подчиняясь этой команде, автоматически, как у робота, делали шаг, другой… и, так, до бесконечности.
Звёздочка, приближаясь, увеличивалась в размере. Господи! - шептал я, пожалуйста, сделай так, чтобы она не потухла! Ну, пожалуйста, Господи! – молил я Его, и продолжал переставлять ноги…
На небе ярко, как всегда в Азии, светили звёзды. А моя путеводная звезда вдруг погасла - погасла, рассыпавшись на мелкие искры. «Подождите!!!» - закричал я, - не тушите костёр!!! Я иду к вам, мне нужна ваша помощь!!! Но, кто мог услышать голос, которого не было. Я кричал, а у меня только губы чуть-чуть шевелились! Это пыталось кричать моё измученное вконец тело, это кричал мой разум…
Люди у костра не услышали моего крика о помощи, люди загасили костёр и ушли спать, а я продолжал переставлять ноги…
Из темноты, совершенно неожиданно, выкатилось несколько более тёмных точек и, окружив меня, залаяли. Я не испугался их. Из моих глаз должны были политься слёзы счастья, но за эти несколько дней, находясь под жарким азиатским солнцем, моё тело, наверное, потеряло всю влагу и глаза мои остались сухими. Что интересно, во мне, казалось, лопнула какая-то пружина, надломился какой-то стержень. Как только я услышал лай и увидел собак, силы окончательно покинули меня и я упал! Я упал и потерял сознание…
* * *
Несколько дней я провёл в беспамятстве и пришёл в себя от горячей капли упавшей на мою щеку. Открыв глаза, я увидел над собой склонившуюся, плачущую Лену.
- А, где Серый? - обеспокоенно прошептал я.
- Не беспокойся, Володя, он здесь, рядом, в тюремной больнице.
Облегчённо вздохнув, я прошептал:
- Здравствуй, родная, я вернулся из командировки…
---<<<>>>---
- Понимаете, товарищ майор, я в тот день был свободен и решил сводить жену и сына в кафе, давно обещал… так вот, заходим мы в кафе, садимся за столик, а за другим столиком сидит таджик и ест лагман…
- Лейтенант, ты на лагман здорово не налегай, давай по существу, - перебил его подполковник, - про лагман и водку будем говорить, когда о Сером расскажешь.
- Слушаюсь, товарищ подполковник.
… Так вот, ест он, значит, лагман, продолжил лейтенант, а сам всё по сторонам посматривает… вроде как беспокоится...
Подполковник поморщился.
… Ну, я, естественно, так это, аккуратненько, стал его рассматривать. Смотрю, а это вовсе и не таджик, а русский и лицо как-будто знакомое. Стал вспоминать, где я мог его видеть и, представляете (лейтенант повернулся ко мне), вспомнил – точно такое же лицо в ориентировке из Москвы было. Серый – ахнул я! Что делать? Со мной сын и жена… страшно! Под пулю могут попасть. Решил я не торопиться и выследить его. Дождался, когда он поест и выйдет из кафе и бросился за ним. Жене деньги дал, чтобы, значит, расплатилась и без меня домой шла…
До чего же словоохотливым оказался лейтенант, и я не выдержал:
- Лейтенант, переходите к сути.
… Так вот, - лейтенант обиженно замолчал, - я же самую суть рассказываю…
- Хорошо, продолжайте, только покороче.
Ну, я его выследил. Он в старом городе поселился…
- Можно, товарищ подполковник? – посмотрел лейтенант на своего начальника.
Тот только кивнул головой.
…И, оказалось, он поселился у старого чайханщика, а чайханщик этот у нас в разработке, как связной и хранитель «дури» у наших Душанбинских наркодельцов. Я, конечно, сразу доложил начальнику…
Мы в тот же вечер провели операцию по задержанию, Слава Аллаху, обошлось без трупов, только двое, с нашей стороны, ранено… попали под пули Серого. Злой, гад, оказался! Хотел через дувалы уйти… - Не получилось у него… - Мы его скрутили, когда у него патроны кончились. А уже на следующий день перевезли в Душанбе.
Лейтенант замолчал и вопросительно посмотрел на меня, казалось, он хотел спросить: «Что вас, товарищ майор, ещё интересует?» Но, всё и так было понятно – Серый задержан, склад с наркотиками захвачен, связной арестован. Почти победа. Только вот, главари-то, продолжают гулять на свободе… Ноо… не мне судить о чужих делах, мне сейчас надо думать о своих, как Серого в Москву доставить?
- Товарищ подполковник, - обратился я к начальнику горотдела, - не дадите для охраны два-три сотрудника в помощь? Серый – зверь матёрый…
- Майор, не беспокойтесь о доставке. Доставим своими силами, а вы … вы, отдыхайте. Мы вас в отдельное купе устроим… - В ресторане посидите, наверное, давно не бывали в вагоне-ресторане?
- Ноо…
- Я же сказал, сами доставим, никуда он не денется. Браслетики нацепим, и… я даже пару человек для охраны выделю… - В отдельном купе повезём, как индийского набоба, - ироническая улыбка показалась на лице подполковника.
- Может, лучше самолётом? И быстрее, и надёжнее, - попытался я настоять на своём.
- Нет, у меня приказ – железной дорогой! – он поднял взгляд кверху, давая этим понять мне, что приказа он не может ослушаться.
- Ноо, товарищ подполковник…
- Отдыхайте, отдыхайте майор, доставка Серого не ваша забота.
Я понял, спорить бесполезно. По-видимому, подполковник и его начальство решили «заработать» от Москвы благодарность за склад с наркотиками и за Серого. Даа, честолюбивым оказался подполковник, честолюбивым…
- Товарищ подполковник, могу я воспользоваться вашей спецсвязью, чтобы проинформировать своё руководство о принятом Вами решении?
- Да. Лейтенант, проводите майора.
Когда я доложил Фёдору Ивановичу о сложившейся ситуации, он помолчал, тяжело вздохнул и произнёс сакраментальную фразу: - «Ох, уж эти мне, удельные князьки! - Но ты, не вздумай расслабляться, будь поблизости от Серого, держи ухо востро! Понял, майор?».
- Понял. Слушаюсь, товарищ полковник.
На следующий день, рано утром, мы уже ехали в поезде. Я возвращался в Москву.
Серый, в сопровождении двух полицейских офицеров в штатском, находился в купе номер пять, а я, по иронии судьбы, тоже в купе номер пять, только в следующем вагоне, в вагоне номер семь. Такое положение дел меня, мягко говоря, не устраивало, но что я мог поделать? Пришлось смириться.
* * *
Несколько раз я наведывался в купе к Серому - тревожно мне что-то было. Душа, словно томилась от какого-то неприятного предчувствия, что ли. Правильно охарактеризовали свидетели внешность Колмогорова (Серого). Он, действительно, походил на мельника - человека припорошенного мукой. Серые волосы, серый костюм, всё блёклое, невыразительное, а вот глаза… взгляд – пристально-режущий и холодный как лёд. Неприятный, рыбий взгляд.
Он свободно разместился на нижней, пустой полке вагона, держа скованные наручниками руки, перед собой. Никакого волнения в нём не чувствовалось. Изучающе окинув меня взглядом, казалось, он хотел понять, с кем имеет дело, отвернулся и стал смотреть в окно. Сопровождающие его офицеры недовольно косились на меня и, чтобы избежать ненужных выяснений отношений, пришлось сократить число посещений, а зря! Ох, напрасно я не прислушался к своей томящейся душе, напрасно. Надо было, несмотря на недовольство сопровождающих, находится с ними в купе, ноо…
После станции Чаршанга, насколько я знаю, она расположена на территории Туркменской Республики, я решил проведать Серого и его конвой. Войдя в тамбур шестого вагона, я увидел открытую наружу дверь и, предчувствуя недоброе, бросился к пятому купе. Дёрнул за ручку двери, она, вопреки инструкции, оказалась не запертой.
В купе вагона были охранники, но не было Серого. Один охранник, неловко вывернув голову, лежал на полу, второй, бездыханной куклой покоился на нижней полке. Оба были мертвы. У охранника, лежащего на полке, отсутствовало удостоверение личности и оружие.
Я всё понял, я сразу всё понял! Серый каким-то образом сумел усыпить бдительность офицеров, убил их и спрыгнул на ходу с поезда. Я бросился к купе проводников и только собрался постучать, как дверь сама открылась, и показалось заспанное лицо миловидной девушки.
- Гражданин, вы чего шумите?
- Немедленно вызовите поездного врача в пятое купе и сообщите поездной службе охраны - у вас убийство! – быстро проговорил я шёпотом. - Шум не поднимать! Поняли?!
Проводница схватилась обеими руками за горло и зажала рот. Глаза её стали круглыми и белыми от страха. А я? Я бросился в тамбур к открытой двери.
Поезд, после очередного, замедленного подъёма на ровное плато, вновь стал набирать скорость. Перестук колёс начал учащаться, и я сообразил, если сию же минуту я не прыгну с поезда, то потом, при большой скорости движения, я не смогу этого сделать, я разобьюсь… и я, держась за поручень, спустился на нижнюю ступеньку вагона, затем, выбрав относительно ровное место на земле, прыгнул.
Сколько раз я кувыркнулся, не знаю, но ударился об землю я здорово, в голове аж искры засверкали!
Голова гудела, как пустой котёл, а тело болело так, словно по мне дорожный каток проехался. Сориентировавшись, я, покачиваясь и поддерживая руками гудевшую голову, отправился в обратный путь, к станции Чаршанга. Я шёл и смотрел в землю, я искал следы Серого.
При приземлении он должен был оставить хоть какой-то след. Во всяком случае, я надеялся на это. Иначе, мой прыжок с риском сломать себе шею, был бы пустой затеей.
Пройдя километров пять вдоль железнодорожного полотна я, наконец-то, увидел место прыжка Серого. Трава ещё не успела выровняться, и была чуть примята, а в сторону пустыни Кызылкум вёл одинокий след человека…
На что рассчитывал Серый, выбрав это направление, я не знаю, но он точно знал, куда идёт. В этом я был уверен. Не мог такой человек, как Серый, не понимать пагубности выбранного направления. Значит… Значит, мой путь был в ту же сторону.
* * *
Голова почти перестала болеть и я, ускоренным шагом, иногда переходящим в лёгкий бег трусцой, пустился вдогонку за убийцей. Но этот бег и ускоренный шаг продолжались недолго - ноги вязли в песке, идти было трудно. Единственное, что меня поддерживало в этой гонке – Серому было так же тяжело, как и мне.
Часов через пять, уже почти в сумерках, я увидел впереди небольшую, медленно передвигающуюся точку. Насколько мог, я прибавил шаг и вскоре увидел - впереди движется человек. Он шёл медленно, но уверенно, ни разу не оглянулся назад, казалось, он был твёрдо уверен в своём одиночестве и отсутствии хоть одной живой души в этой, прокалённой солнцем, пустыне.
Мне нужно было догнать его пока не наступила ночь, иначе я потеряю его, решил я, и постарался, хоть и через силу, ещё прибавить шаг. Но догнать человека я не успел, темнота на юге, оказывается, наступает так быстро, что человек не успевает приготовить себе ночлег. Я этого не знал. Я же приехал из Москвы, а у нас сумерки медленно переходят в ночь. И ещё, я многого не знал о здешнем климате.
Пришлось лечь на песок. Ноги гудели от усталости, давал о себе знать голод и, особенно, жажда. Ни того, ни другого у меня не было. Свернувшись клубком, я попытался уснуть на ещё тёплом песке, но после полуночи стал мёрзнуть. Давала о себе знать особенность резко-континентального климата - днём пекло, ночью заморозки!
Чтобы окончательно не замёрзнуть, приходилось вставать и двигаться. К утру я настолько устал, что уже стал подумывать: «Да ну его к чёрту, этого Серого, погибать из-за него, что-ли? - Потом поймаем, никуда он не деется».
Но это был первый порыв, а второй – я увидел, Серый уже далеко впереди и вот-вот скроется за очередным барханом. Пришлось брать «ноги в руки» и бежать за ним. Мой бег помог мне - я согрелся! Спустившись в очередную ложбину, я потерял из виду бандита, а выбравшись наверх, не увидел его. Горизонт был девственно чист.
Куда он мог запропаститься? - обожгла меня мысль, не мог же он бесследно испариться, или как падший ангел вознестись на небо и так быстро? Не мог! Он где-то здесь! Где-то недалеко…
Я бросился вперёд, а шагов через пятьсот, вдруг услышал выстрел и пуля, вырвав клок волос из моей головы, улетела вдаль. От неожиданности и от удара пули в голову я упал, голова закружилась. Вскоре я почувствовал, как что-то горячее стало заливать мне глаза.
Не зря же я столько лет работал в следственном отделе: ответ был ясен – это кровь из раны, а что при этом кружится голова, так и это было ясно – я контужен, и тяжело. Плохо, совсем плохо, решил я. С таким ранением мне долго не выдержать и путь, который я выбрал для поимки преступника, не для меня! Тогда для кого?! Кто будет защищать людей от таких бандюг, как Серый, кто?! Не Иваницкий же и не нежная, худенькая Ирина… - У них совсем другая задача в жизни. А моя задача – защищать их!
Образ Ирины заставил меня встрепенуться. Я очень хотел её видеть, и она пришла ко мне… Она, удаляясь, шла босиком по песку, нежно улыбалась и пальчиком манила меня за собой. Я поднялся, чтобы последовать за ней и в ту же минуту у моих ног поднялся фонтанчик пыли. Чёрт! Серый! О нём-то я совершенно забыл! Идиот!
Я вновь лежал, уткнувшись носом в песок, и пытался решить один единственный вопрос – сколько выстрелов сделал Серый? Может быть, пока я очухивался от контузии, он стрелял по мне несколько раз, или нет?.. Так всё же – да, или нет?
От решения этого вопроса зависела не только моя жизнь, но и успех всей операции, моя карьера следака и полицейского, в конце-концов!
Осторожно приподняв голову, я попытался найти место, откуда стрелял Серый и в тот же миг новый выстрел заставил меня прижаться к песку. Чёрт! Но на этот раз я был более внимательным, я заметил, откуда поднялся небольшой столбик дыма и сделал в ту сторону несколько выстрелов. Ответных выстрелов не последовало. Я подождал ещё немного, а затем приподнял голову - Серый уходил!
- Стой Серый! – крикнул я. Буду стрелять!
Но он не обернулся на мой крик, он никак не отреагировал на него! Тогда я выстрелил в воздух – раз, другой... Результат был тот же – он, не оборачиваясь, не ускоряя и не замедляя шага, уходил в пустыню. Ну, что ж, придётся стрелять на поражение - решился я на крайний случай. Хотя у меня был приказ – доставить Серого живым!
Но это в сложившейся ситуации, был, действительно, крайний, безвыходный случай – я не мог отпустить бандита, убийцу, живым! И я опять закричал ему вдогонку:
- Серый, ещё шаг и я стреляю на поражение, - закричал я…
В ответ послышалась нецензурная брань и ясный, как день, ответ: «Стреляй, сволочь, но меня живым ты не возьмёшь!»
Прицелившись по ногам, я нажал на курок - выстрела не последовало, а лишь раздался сухой, металлический щелчок. Дёрнул затвор, дослал патрон в патронник, нажал на курок – опять сухой щелчок! Догадка пришла чуть позже, когда из пистолета выпала пустая обойма.
* * *
Держа пистолет в руке, я бросился догонять Серого.
Неет, не уйдёшь, шептал я, делая шаг, второй, третий… Я доставлю тебя бандит, убийца, куда следует, ты будешь у меня за решёткой, ты за всё ответишь!
Часа через два, я уже шёл у него за спиной.
- Серый, стой! – прошептал я пересохшими губами. Не заставляй меня стрелять тебе в спину…
- Стреляй мусор! Стреляй легавый! Не-на-ви-жу вас всех! – злобно шептал он, не оборачиваясь и не останавливаясь, - не-на-ви-жу!!!
Я очень устал и если сейчас, прямо сейчас я не отдохну, то я здесь же, на этом самом месте умру…, вяло текли мысли в моей голове, и я… решился: рукоятью пистолета я ударил его по затылку. Он кулем свалился у моих ног.
Завернув ему руки за спину я, затратив последнюю оставшуюся у меня энергию, сковал их наручниками, а сам свалился от полной потери сил.
Мы, как лучшие друзья, или как братья, лежали рядом – убийца и следователь по особо важным делам, только один был без сознания от удара пистолетом по затылку, а другой – от полного истощения сил. Мне кажется, я какое-то время тоже был без сознания.
Очнулся я от чувства нехватки воздуха. Моё горло что-то жутко сдавливало, я уже начал хрипеть. Рядом, спиной ко мне, сидел Серый и закованными в наручники руками, сжимал моё горло…
- Сволочь! – кое-как выдавил я из себя и, дёрнувшись, вырвался из его рук.
Он только криво оскалился.
Горло саднило, дышать было больно. Не долго, думая, я врезал кулаком прямо в его ухмыляющуюся рожу. Из его разбитых губ текла кровь, а он улыбался. Я потянулся за пистолетом, но его в кобуре не было, Я понял, он специально выводил меня из себя, он рассчитывал, что я, взбеленясь, убью его… или он, задушив меня, сумеет скрыться.
Нет, шалишь! Я тебя, голубчика, живёхоньким доставлю, думал я, и прикидывал, как же я его буду доставлять по пескам без еды, без воды…
- Скажи, Колмогоров, на что ты рассчитывал, уходя в пески, или тебя, где-то здесь ждут? – держась за горло, хрипло, с сипотой спросил я.
- Тебе, сраный мент, необязательно знать, на что я рассчитывал… хотя… ты же всё равно здесь, в песках, подохнешь и косточки твои вонючие солнышко выбелит… или… я тебя как-нибудь прикончу… ты бы поостерёгся близко ко мне подходить.
- Серый, хватит баланду травить! Я тебя так и так до суда доведу.
- Хрен тебе в задницу, легавый… доведёт он, - и, скривившись в язвительной улыбке, продолжил, - ты сначала на себя посмотри, ты же выдохся, сучий потрох!
- Серый, ты не в лучшем состоянии.
- А мне терять нечего! На нары я не думаю возвращаться! - злобно ответил он.
- Мне тоже терять нечего. Так скажешь, на что рассчитывал, уходя в пустыню?
- Зае…л ты меня мент – на что, да, на что… а, на то – железка… делает петлю, обходя пустыню. - Я пустыню пересеку и вновь выйду к железке…
Я представил себе карту Таджикистана, она висела у начальника Душанбинского горотдела в кабинете. А ведь точно, вот ведь сволочь уголовная, как всё рассчитал… но тут я задумался… если идти через пустыню, то это не менее 100 километров… Мы прошли… километров сорок… О, Господи! Ещё 60 километров?
Когда я представил, сколько ещё идти, наверное, лицо моё побледнело. Серый, конечно же, наблюдал за выражением моего лица, когда высказывал своё намерение.
- Что, мусорок, кишка тонка, наложил в штаны?! А, яаа-то думаю, чем это запахло! – и на лице его промелькнула чуть уловимая насмешка.
- Это от тебя запахло. Пролетел ты, Серый, здорово пролетел со своими расчётами. Трудно мне будет, ничего не скажу – трудно, но я тебя, сволочь уголовная, доставлю на скамью подсудимых.
- Ага, давай мент, потрудись.
Он, таки, меня рассердил.
- Вставай, Серый, шевели лапами! – заорал я, - не пойдёшь, точно пристрелю!
Я поднял пистолет и направил ствол ему в грудь.
- Дурак ты, Кондратьев. У тебя же патроны кончились, я проверил. Ты пока без сознания был, я тебя сто раз мог застрелить. - Ладно, пошли… вдвоём веселее идти. Если дойдёшь до железки, я тебя возле неё и придушу… ты и так, вон, чуть живой - не дойдёшь…
Ох, как был прав этот ублюдок, как прав! Голова моя раскалывалась от боли и кружилась, меня подташнивало. По-видимому, контузия у меня была серьёзной, а может быть, она добавила своё к сотрясению мозга, когда я спрыгнул с поезда и неудачно приземлился. Во рту было сухо, губы потрескались, и пить хотелось… ох, как хотелось пить.
- Ты, Сергей Николаевич, о себе побеспокойся… всё хорохоришься, - прохрипел я. - Неизвестно ещё, кто первым скопытится… давай, шагай.
И, мы пошли. Он впереди, я следом…
* * *
Надо отдать должное Серому - он шёл и шёл, а я еле плёлся за ним. Мои силы быстро убывали, попросить отдыха я не мог. Серый изредка оборачивался, чтобы спросить:
- Что, мент, не сдох ещё, а то давай, я тебя песочком присыплю, чтобы стервятники не сразу нашли?
Я молчал, берёг силы и еле переставляя ноги, упорно продвигал своё тело вперёд. Во рту язык распух и превратился в наждак, губы кровоточили… даже открыть рот было больно.
Вечером, как всегда на юге, солнце быстро упало за небосклон, стало чуть прохладнее. Мы спустились в ложбину между двумя барханами, и я увидел небольшой родничок. Как он смог здесь сохраниться, не знаю. Это было просто какое-то чудо природы. Вокруг родничка зеленел небольшой пятачок травы и пара каких-то небольших, корявых деревьев, почти без листьев.
Мы оба, одновременно, отталкивая друг друга, бросились к воде.
Я пил и не мог напиться, затем, опустил голову в воду, чтобы остудить жар и тут же, мгновенно, поднял её. Серый стоял на коленях чуть в стороне и своим холодным, неподвижным, рыбьим взглядом, казалось, пытался пронзить меня насквозь. В нём ясно читался вопрос: «Надолго ли ещё тебя хватит?»
«Надолго!» - тоже взглядом, ответил я ему и вновь припал к воде. Я его уже не боялся! Во мне что-то такое произошло, что давало мне силы не сдаться, довести дело до конца, а вот Серый… с ним тоже стало что-то происходить. Я замечал это по едва заметным мелочам.
Напившись вволю, мы, метрах в десяти друг от друга, расположились на ночлег. Серый, вольготно раскинувшись, мгновенно, как-бы соблазняя, захрапел. Я же, не мог себе этого позволить. Я чувствовал, что его храп искусственен, он исподтишка наблюдает за мной, ждёт мгновения, когда я усну. Я понимал, мой сон для него путь к свободе - он или придушит меня сонного, или просто уйдёт, а тогда, «Ищи ветра в поле»! В пустыне легко затеряться: в ней ни тропок, ни дорог наезженных.
Я боролся со сном, а Серый ждал - ждал, когда сон переборет меня.
* * *
Чуть начало светать. Мы опять тронулись в дальнейший путь. Не выспавшись, практически не отдохнув, я, как сомнамбула переставлял ноги, а глаза мои непроизвольно закрывались. Серый же, наоборот, видимо выспался. Он догадался, или догадывался - я должен доставить его живым и никогда не совершу над ним насилия. Он мог позволить себе расслабиться, я – нет!
Вторые сутки без сна давали о себе знать, мой организм протестовал против такого насилия, он просил отдыха, а я не мог ему этого дать. Долг следователя, долг работника полиции, заставлял меня переставлять ноги и следить за Серым, чтобы он не сбежал.
Всё, у меня больше не было сил идти дальше! Ноги мои подкосились, я упал на колени, а затем, так и, оставшись на коленях, уткнулся носом в песок. У меня случился обморок. Я потерял сознание.
Первое, что я сделал, когда очнулся, я стал искать взглядом Серого. Он уже был далеко впереди, он бросил меня в пустыне. Волк! Лютый волк!
Перед моими глазами, за какое-то неуловимое мгновение, пролетело всё моё детство. Я увидел себя на охоте со своим дедом. Мы сидели у костра, а дед, пробуя похлёбку на «соль», поучал меня: «Всегда имей во внутреннем кармане запасной патрон «Жакан», мало ли какая ситуация может сложиться на охоте», и ещё он добавлял: «Не забывай о ноже!»
Так я же… и я полез в кармашек для часов. Патрон, один единственный патрон, был на месте! Я его туда положил при выезде из Москвы… сказалась сила привычки. Зарядив пистолет, преодолев сопротивление организма, покачиваясь как пьяный, я устремился за Серым.
Он уходил за очередной бархан, лишь половина его тощей фигуры виднелась над вершиной. Ещё мгновение и он совсем исчезнет из виду…
Через час, а может быть, полтора, я приблизился к нему на расстояние выстрела.
- Серый стой!
Он обернулся.
- Мент, ты живой?
В глазах его сквозило удивление и…растерянность.
- Настырный ты, мент. Когда же ты подохнешь? Ну, щас я тебе помогу, - хрипло зашипел он, - надоел ты мне…
Он нагнулся и в руке у него блеснул нож. Где он его прятал, почему раньше не воспользовался, не знаю, но, оказывается, нож у него был, а наручников на руках не было. Я остановился и, подняв дрожащей от слабости рукой пистолет, закричал:
- Серый, брось нож! Иначе… иначе я, действительно, тебя убью!
- Да пошёл ты!!!
Лицо его исказила маска ненависти, такой ненависти, что, казалось, одной ею можно было уничтожить человека.
- Стой, тебе говорят!
Серый приближался.
- Сергей Николаевич… Колмогоров… остановись, я буду стрелять! – прохрипел я распухшими, кровоточащими губами.
Он продолжал надвигаться на меня.
Я нажал на курок. В пустыне, вдали от цивилизации, прогремел одинокий выстрел. Серый, как подрезанный колос, с возгласом - «Сссу-каа!!!», повалился на песок.
Я не смог убить его. В последний момент я перевёл ствол пистолета на его ногу.
Когда я медленно, держа пистолет перед собой, приблизился к Серому, на меня смотрел уже другой человек: в глазах его плескался страх, а безвольно опущенные уголки губ говорили о слабости и покорности.
Серый сломался! В какой момент, я не знаю, но Серый сломался! Он превратился в безвольного, раненого, загнанного зверя. Всё, больше он не был страшен, это я понял сразу, как только увидел его глаза.
Забрав нож, я оторвал от своей рубашки рукав и перевязал ему рану.
- Вставай, Серый, надо идти, иначе, точно, подохнем.
- Лучше бы ты меня пристрелил, мент.
* * *
Опять, две тени, чем-то похожие на людей, брели по пустыне. Я иногда ловил на себе ненавидящий взгляд Серого. Рано я расслабился, мелькнула у меня мысль в голове, рано. Зверь ещё полностью не ослаб и представься случай, укусит.
Пришла ночь. Я завернул руки Серого назад и связал их вторым рукавом своей рубашки. Вскоре, не выдержав двухсуточной бессонницы, я неожиданно уснул.
Разбудил меня зверский холод. Я замёрз, так замёрз, что мои зубы выбивали барабанную дробь. Занимался ранний рассвет. Всё вокруг было покрыто инеем. Посмотрев на то место, где должен был лежать Серый, я не увидел его. Вскочив, как ошпаренный, или мне показалось, что я вскочил, а на самом деле. я только тяжело поднялся (откуда бы у меня появилась такая прыть?), я принялся оглядывать местность вокруг. Пусто! Вокруг было пусто! Серый исчез! Серый всё-таки ушёл!
Тогда я, как собака-ищейка, наклонился и стал всматриваться в песок и… увидел следы человека. Конечно же это были его следы!
Наклонившись, всматриваясь, я двинулся по следу. Мне пришлось пройти километров пять назад, пока след не стал походить на след ползущего человека, а затем, я увидел Серого. Он лежал не двигаясь.
- Напрасно ты это сделал, Колмогоров, - прохрипел я. - Теперь нам опять тащиться назад, - устало произнёс я. Ты же знаешь, я тебя не отпущу, подыхать буду, но тебя доставлю в суд.
- Я не могу идти. Рана на ноге открылась.
- Дай, я посмотрю.
Пришлось вновь перевязать рану. Господи, взмолился я, хоть бы не загноилась.
Подставив плечо, я потащил Серого назад.
Когда я выдыхался, он пытался идти самостоятельно, вернее, я заставлял его идти - скакать на одной ноге. Идти самостоятельно… это как посмотреть. Если бы он знал, что последний, запасной патрон я израсходовал, то неизвестно ещё, как бы он повёл себя. А так, я вынужден был всё время держать его под прицелом пистолета без патронов. Это изнуряло меня, отнимало силы, рука сама собой опускалась вниз… но, я должен был довести его, чёрт побери!!! И, мы шли! Шли, покачиваясь, оступаясь, падая, иногда ползком…
К концу дня силы окончательно покинули меня. Я, тяжело дыша, кулем свалился рядом около Серого. На юге быстро темнеет, и первые звёзды появились на небе. Мой организм требовал отдыха, он криком кричал, требуя отдыха и сна, а я мог позволить ему только неполноценный отдых, без сна. Я боялся, что повторится прошлая ночь и мне придётся вновь тратить силы на поиски сбежавшего, уползшего Серого.
Так мы и лежали друг возле друга – Серый постанывая, я тяжело дыша.
* * *
За эти несколько суток, для меня стало как-то привычно расположение звёзд над головой и появление новой звезды на горизонте, заинтересовало мой затуманенный усталостью и бессонницей, мозг. Казалось, она была привязана к горизонту. Все звёзды, хотя и медленно, но перемещались, а эта… эта… всё время была на месте… и она, странным образом, то разгоралась ярко, то вдруг, совсем затухала…
Мысли, в моём, затуманенном болью и усталостью мозгу, медленно переваливались и подводили меня к какому-то логическому решению. Что может так гореть или светится, пытался вспомнить я, смотря на новую звёздочку на горизонте – только… только… и тут, меня озарило – ну, конечно же, костёр. Костёр!!! - закричал я. Люди!!!
- Сергей Николаевич, вставай, пошли! – наклонился я над Серым.
Но он никак не отреагировал на мои слова, он был без сознания, Пришлось, в сотый, тысячный раз взваливать его себе на спину и идти к новой путеводной звезде. Сколько раз я падал и поднимался, я не помню. Мой мозг был в каком-то оцепенении, он ни на что уже не реагировал, в нём была жива только одна мысль – дойти до людей, и ноги, подчиняясь этой команде, автоматически, как у робота, делали шаг, другой… и, так, до бесконечности.
Звёздочка, приближаясь, увеличивалась в размере. Господи! - шептал я, пожалуйста, сделай так, чтобы она не потухла! Ну, пожалуйста, Господи! – молил я Его, и продолжал переставлять ноги…
На небе ярко, как всегда в Азии, светили звёзды. А моя путеводная звезда вдруг погасла - погасла, рассыпавшись на мелкие искры. «Подождите!!!» - закричал я, - не тушите костёр!!! Я иду к вам, мне нужна ваша помощь!!! Но, кто мог услышать голос, которого не было. Я кричал, а у меня только губы чуть-чуть шевелились! Это пыталось кричать моё измученное вконец тело, это кричал мой разум…
Люди у костра не услышали моего крика о помощи, люди загасили костёр и ушли спать, а я продолжал переставлять ноги…
Из темноты, совершенно неожиданно, выкатилось несколько более тёмных точек и, окружив меня, залаяли. Я не испугался их. Из моих глаз должны были политься слёзы счастья, но за эти несколько дней, находясь под жарким азиатским солнцем, моё тело, наверное, потеряло всю влагу и глаза мои остались сухими. Что интересно, во мне, казалось, лопнула какая-то пружина, надломился какой-то стержень. Как только я услышал лай и увидел собак, силы окончательно покинули меня и я упал! Я упал и потерял сознание…
* * *
Несколько дней я провёл в беспамятстве и пришёл в себя от горячей капли упавшей на мою щеку. Открыв глаза, я увидел над собой склонившуюся, плачущую Лену.
- А, где Серый? - обеспокоенно прошептал я.
- Не беспокойся, Володя, он здесь, рядом, в тюремной больнице.
Облегчённо вздохнув, я прошептал:
- Здравствуй, родная, я вернулся из командировки…
---<<<>>>---
Рейтинг: 0
400 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
