Анна Сабаева
Сломанные часы
Сломалось время, замерли часы
И винтики песком припорошило.
Фальцеты вдруг сменились на басы
И зазвучали грустно и уныло...
Так захотелось починить часы,
Вернуть обратно их весёлый цокот!
Уравновесить времени весы
Нам не дано... И это так жестоко...
Что-то странное происходило вокруг, небывальщина — затмение солнца
длилось уже целый час, но небеса оставались светлыми и прозрачными. Неутихающий ветер порывами поднимал клубы морского песка, покрывая им
площадь «солнечных часов».
Старик-смотритель пытался открыть непослушную дверь каменного строения. Он старательно пыхтел, напирая изнутри.
— Рunietas!* — выругался он, выбравшись наконец на улицу, потеряв силы и терпение.
Его озабоченный взгляд искал в небе светило.
— Непонятно... Непонятно! — повторял смотритель, отдышавшись.
Сглотнув комок сухого воздуха, он глянул себе под ноги...
— Армандо! — позвала его из окна жена. — Я приготовила тортильи с
картофельной стружкой. Срочно возвращайся домой, ты же знаешь, как они
быстро остывают.
Вздрогнув от крика, старик продолжал разглядывать место вокруг
себя, поворачиваясь то влево, то вправо, беспомощно разводя руки в
стороны.
Он искал тень, но её не было.
И росшая рядом стройная туя, окутанная водяными парáми, не отбрасывала тени.
— Армандо, — торопила жена, — тортильи!
— Изабель, это — невероятно!
Сделав несколько шагов по площади, всё так же растерянно взмахивая руками, старик остановился.
— Наверное, солнце обессилело и часы сломались, — он указал в сторону гнóмона**. — Нужен мастер. Схожу к нему.
— А как же тортильи?
— Потом, Изабель... Всё потом!
***
Стук башмаков Армандо стих за углом к неудовольствию Изабель.
«Часы ему важнее жены и обеда! — проворчала она, но, глянув вверх, озадачилась. — Однако ж, и впрямь что-то случилось...»
У лавки часового мастера Фабрицио собралось десятка два растерянных горожан.
Фабрицио с отчаянием в голосе убеждал людей:
— Поймите, я могу починить часы, но не солнце! — потрясал он поднятыми к
небу руками. — Это кара Божия. Братья, пойдёмте к храму, попросим Дино
провести службу и будем усердно молиться.
Фабрицио первым направился в сторону храма и люди потянулись за ним, напуганные непонятным событием — именно необъяснимое явление вызвало страх у людей.
Мясник Адриано толкнул сына Паоло:
— Ступай домой!
Тот сделал вид, что послушался, а сам побежал к своему другу Марио, чтобы поделиться последними новостями.
Булочник Лука хотел тоже идти со всеми, но его ослик, нагруженный двумя
мешками муки, не желал двигаться с места. Лука несколько раз дёрнул
поводок, посмотрел с сожалением вслед удалявшейся толпы, быстро привязал осла к кольцу в стене, снял поклажу и закричал:
— Стойте, и я с вами!
При виде шествия, некоторые горожане закрывали двери и ставни, другие
выбегали на улицу и вливались в поток.
Поглядывая взволнованно на небо, Армандо протиснулся вперёд к Фабрицио и потянул его за рукав:
— Как думаешь, что тут могло случиться? Я много лет наблюдаю за часами, но такое происходит впервые.
— Здравствуй, Армандо. Боюсь, что самое страшное.
— Ты правда считаешь, что это кара Божья?
— Знаю одно: если меркнет у вас надежда, оглянитесь вокруг, — перекрестился Фабрицио и зашептал: — где-то поблизости Дьявол!
Процессия вышла к храмовой площади, с которой открывался вид на море и порт.
Ветер стих и паруса кораблей бесполезно обвисли на реях.
Вместо обычного в полуденное время тепла, по городу растекалась стылость.
Со стороны порта донёсся вой собаки.
К ней присоединились другие дворовые псы…
Марио жил рядом с площадью.
— Марио! — закричал Паоло под окнами его дома. — Марио, выходи!
— Чего надо? — высунулся из окна друг.
— Выходи конец света смотреть!
— Ты что, с ума сошёл?
— Ничего не сошёл. Солнце испортилось. И часы сломались. Говорят, конец света будет. Пошли на площадь, сам всё увидишь!
По дороге к ним примкнула ватага мальчишек и девчонок. Все желали посмотреть светопредставление...
***
...И только маленький Консуэло продолжал стоять на мостовой...
Колокольный звон показался жителям городка гулким и тревожным как никогда. В нём будто слились все остальные звуки мира.
Набат проникал в сердце каждого.
— Консуэло, малыш, ты почему один? С кем там разговариваешь? — спросила жена мясника.
Кивнув на собственную тень, мальчик ответил:
— С нею.
— Как? Разве тень может говорить?
— Нет, не может. Зато всё понимает.
В это время улицы и дома города наполнялись светом, а тень от Консуэло
сгущалась и росла, пока не прижалась вплотную к двери старика-звездочёта
Сальвадора. Сам хозяин расположился на балконе и разглядывал небеса в
подзорную трубу.
— Какое счастье! «Сизигия»***! Мне повезло, я наблюдаю «Парад планет»!
P.S.
Эссе двух авторов. Синим шрифтом выделена идея Владимира Первакова.
*punietas — (исп.) черт возьми!
**Гнóмоном называют часть солнечных часов, по тени от которой определяется время.
***«Сизигия» (или «Парад планет») — выравнивание трёх или более астрономических тел в пределах Солнечной системы на одной прямой.
Помочь сайту
Поздравления
