Кейн Браун (Последняя жертва) 24

- Охотник? – переспросил Кейн. – Ты знаешь, это наверняка?
ХоТа положила ладони на стол, сложив пальцы в замок.
- Фактически, все кланы в каком-то роде охотники. Будь то вампиры, демоны или вервольфы. Каждый из них на что-нибудь да охотиться. Но Адеос… он… чистокровный Охотник. И его глаза,… то есть свечение. Такой цвет, встречался только у одного клана. – Она посмотрела на Кейна.
- Нет. – Он ухмыльнулся. – Ты же не хочешь сказать…
- … Кейн…
- … молчи. – Кейн резко вскочил с места. ХоТа вздрогнула. Он попятился, смахнув стул на пол. – Молчи. – На его лице отразился ужас. Бисеринки пота выступили на лбу и на верхней губе.  
Этот мешок с дерьмом… из-за которого мы чуть не погибли. Из-за которого пострадал Корс, дважды. Из-за которого в Холли вселилась ведьма. Из-за которого все мы оказались в этом дерьме… мой…
Он шагнул к двери, открыл ее и опустил глаза вниз. Бурое варево иссохло, превратившись в пепел. Кейн оскалился и со всего маху пнул миску ногой.
- Кейн! – ХоТа поднялась с места.
- Какого, мать твою, ты делаешь? – Корс бросился к нему. – Ты только что перерезал пуповину к Wolverine!
- Всем и так понятно, что это дерьмо приведет к Адеосу. – Мрачно произнес Кейн. Он развернулся к ХоТа и пристально посмотрел на нее. – Ты. Отдаешь. Отчет. Своим. Словам?
- Кейн… – начал Корс, перемещая взгляд с Кейна на девушку.
- Не вмешивайся! – рявкнул Кейн. Ониксы вспыхнули в его глазах.
- Срань Господня… - выдохнул Корс. Глаза Кейна полностью затмила чернота. – Твои… глаза…
Кейн издал грудной рык, сжав кулаки. Он быстро пересек лестницу, скрывшись в комнате.
- Черт. – ХоТа опустилась на стул, обхватив голову руками.
- Ты, правда, уверена, что Адеос его отец?
- Во мне столько же уверенности, сколько и в завтрашнем дне.
Корс придвинул стул к ней и сел. Он взял ее за руку и поднес к своим губам.
- Зачем ты вернулся сюда?
- Я хотел увидеть тебя. Я думал, что ты…
- … изменилась? – ХоТа посмотрела на него.
- Да.
Она улыбнулась, мягко высвободив руку, и приложила к его щеке. Корс потянулся за ее прикосновением.
- Говорят, что место меняет людей. Но в моем случае… Холли меняет меня.
 
 
Этого мне еще не хватало. Сначала, я узнал, что моя мамочка – гребаная рыбина, запечатана в моем теле. Теперь, папочка объявился, зловонный, разлагающийся ублюдок. Отличный, мать его, дуэт! Припишите меня к Семейке Аддамс![1]
Кейн походил по комнате. Охренительная буря эмоций бурлила у него внутри. О, неплохой коктейльчик, для того, чтобы сдохнуть от счастья! Грудь ныла, но явно не оттого, что его распирало от гордости узнать отца. Этого мудака, он бы и век не знал. Твою. Мать. Сел на кровать, раскачиваясь вперед-назад. Ага. Похоже, у него крыша едет не спеша, а в ушах гудит. Отлично. Конечная остановка – Добро пожаловать, в задницу!
- Кейн?
Он вскочил с кровати и отошел к окну. Молчал минут десять, наблюдая за лесным массивом, что растирался впереди.
- Я буду говорить с Таракой. Не хочу, чтобы Холли слышала этот разговор.
Долго ждать не пришлось. По комнате разошелся густой запах трав.
- Ты ведь понимаешь. Я не особо рад такой новости.  
- Понимаю. – Ответила Тарака, сев на кровати.  
- Ты умеешь удивлять. Ты расскажешь мне все?
- Я расскажу тебе все, что знаю.
 
 
Зиаруах ввалилась в дом, плотно закрыв дверь и привалившись спиной. Этого было достаточно, чтобы удержать равновесие, и не уронить ребенка. Хотя, Смерть уже стоял рядом с ней, и только ждал, чтобы замахнуться незримой косой, срубив голову. Тяжелое и хриплое дыхание вырывалось из ее рта. Ребенок неустанно смотрел на нее, своими яркими глазками и казалось, понимал. В них сквозило знание… черт, да этого ребенка нельзя было назвать просто необычным. Он невероятный… совершенное оружие… Martyr Triliky, имя, данное ему от рождения высшими силами. Именно его она прочитала, когда коснулась лба мальчика…
- Бабушка Зиаруах! – вскрикнула женщина. Она подбежала к Зиаруах, подхватив ее под руку. – Господи, Боже! – С трудом добравшись до широкого кресла, ведьма опустилась на сидение.
- Возьми это дитя, Корнетта. – Прошептала Зиаруах, протягивая руки.
Корнетта опустила глаза к свертку и округлила глаза, когда ребенок встретился с ее взглядом.
- О, Боже… з-зачем ты принесла его сюда?
- Этот ребенок в опасности.
- А как же мы…
- … в этом ребенке сидит зло. Его нужно запечатать, как можно быстрее. Ты понимаешь? – она скосилась от боли, в груди. – Triliky… запечатайте его сущности,… а после отдайте людям. Хорошим людям, которые не смогут это использовать.
- Бабушка…
- … обещай мне! – Зиаруах сдвинула брови, но скорее от боли. Корнетта взяла ребенка на руки.
- Д-да. Тарака! – позвала она, не сводя глаз с ребенка.
В гостиную вбежала девушка. Она всхлипнула, увидев бескровное лицо Зиаруах. Тарака бросилась к ней, упав на колени.
- Бабушка… - холодная ладонь Зиаруах опустилась на голову Тараки.
- Не плач, моя маленькая ведьма.
- Ты умираешь? – Тарака подняла мокрые от слез глаза. – Позволь, мне исцелить тебя.
- Не нужно исцеление, Тарака. Я достаточно прожила. Тем более, Смерть… – она подняла глаза к верху, словно что-то видела. – Уже здесь. Он ждет меня.
- Почему… почему ты не позволила нам идти с тобой? Сражаться за Бавилу и остальных?
Пальцы Зиаруах скользнули по щеке Тараки.
- Я не могла допустить, чтобы клан Темных Карионов исчез. – Она закашлялась кровью. – А. Теперь. Сделайте то. Что. Я прошу.
Тарака уткнулась лбом в руку Зиаруах. Она тихо читала молитву на древнем языке, прощаясь с ней. После крепко поцеловала ее руку и поднялась.
- Возьми. – Корнетта передала ребенка Тараке. – Отнеси его в Священную Комнату.
Тарака еще раз бросила взгляд на Зиаруах и, отвернувшись, побежала по лестнице, минуя второй и третий этажи. Она остановилась у двери, что отличалась от других. Дверь была изготовлена из костей Древнего Священного Семипалого Трезубца. В центре, вырисовывалась метка клана Темных Карионов из крови того же животного.
Она подошла ближе, приложив ладонь к печати. Яркий свет, мягко струящийся из печати, осветил коридор, и двери медленно разошлись в стороны. Круглая комната, как по взмаху, зажглась свечами, коими был застелен, как мотыльками, потолок. Белые стены, увешанные книгами. В центре Священный алтарь с пышными цветами и подношениями Семипалому Трезубцу. Не смотря на пустоту зала, создавалось ощущения наполненности и уюта. Дух животного, что хранила эта комната, крупной вибрацией проходило по телу Тараки. Ребенок захныкал, когда она опустилась перед алтарем, чтобы прочитать приветствие Семипалому Трезубцу на древнем языке. Она поднялась с колен и положила ребенка на алтарь.
Ребенок закричал. Его пухлое лицо раскраснелось, а глаза переливались с зеленого на рубиновый. Тарака вскинула брови, увидев, как белки малыша полностью скрыла чернота.
- Кто ты? – шепотом спросила она и коснулась его лба ладонью. Прикрыв глаза, она мысленно проходила сквозь его сознание. Сквозь его первые воспоминания. Картинки, словно под толщей воды, всплывают одна за другой.
Злое лицо женщины с глазами оникса. Она ненавидит его. Эмоции, которые исходят от этой женщины, через ребенка, схожи на острые иголки. Затем мужчина, что держит эту же женщину на руках. Она… она мертва. Тело женщины мертво, но дух внутри.
После, залитое кровью лицо мужчины. На его голове шлем, вроде черепа дикой кошки. Голоса. Картинка затрещала. Это Зиаруах. Она что-то говорит. Но слова, глухие и искаженные.
Темнота. Картинка дрожит. Движение. Мужчина убегает. Снова темнота. Это… Тарака нахмурилась. Это… тени… это зло.
Падает. Ребенок падает. Нет. Зиаруах успела его поймать. Снова приглушенные голоса… Адеос…
Тарака открыла глаза, всматриваясь в изумрудный взгляд.
- О, Боже… Martyr Triliky…
- Что ты делаешь? – раздался голос Корнетты в зале. Тарака одернула руку.  
- Ничего мама.
Корнетта исполнила тот же ритуал, что и Тарака, приклонив колени. Закончив, она поднялась, и в ее руке… блеснул нож…
Тарака схватила ребенка, прижав его к груди.
- Я должна убить это исчадие.
- Нет! – она попятилась назад. – Ты не сделаешь этого! Он всего лишь ребенок! Он не виноват в том, что родился таким!
- Он зло. Triliky – зло. Ты забыла, что случилось, когда на свет появился первый Triliky? Скольких оно убило? – Корнетта ощерилась, продолжая приближаться.
- Он не такой. Этот ребенок не будет таким. У него иной путь.
- Откуда тебе знать?
- Я видела. Этот ребенок будет на стороне добра. Он будет сражаться со злом.
Корнетта опустила нож, осуждающе мотнув головой.
- Ты пожалеешь об этом, дочь моя… - это не было угрозой. Это было утверждением.
- Да. Но не сейчас. А теперь, позволь мне исполнить последнее обещание бабушки.
Корнетта еще раз мотнула головой и вышла из зала. Тарака подошла к алтарю, и положила мальчика.
- Не бойся, малыш. Я запечатаю только ту сущность, которая является истинным злом. – Она сняла с него окровавленный жилет, отложив в сторону, и аккуратно переложила ребенка на живот. Малец загорланил. – Тише-тише. Все будет хорошо. – Ее ладонь легла на лопатку справа. Мягкое свечение. Шепот на древнем языке и рассекающие кожу красные и черные завитки, формирующиеся в рисунок.
 
 
Кейн перестал дышать. Его грудь сдавило с такой силой, что он не смог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он вжимался в стену, словно пытался протиснуться внутрь, и черт, еще бы немного, и у него это получилось бы. Его бледное лицо покрылось испариной, глаза как блюдца от Wedgwood[2], широко распахнуты, так словно он побывал на Титанике.
- Ты… - одними губами произнес он. – Ты знала все это время. И. Молчала.
Тарака поднялась, двинувшись к нему, но Кейн резко сорвался с места и, нырнув в ванную комнату, запер дверь.
- Кейн! – она дернула ручку. – Кейн, пожалуйста, открой. Поговори со мной.
- Уходи.
- Кейн…
- … уходи! – зарычал Кейн во все горло.
Шок? Нет. Здесь, нужно другое определение того, что сейчас испытывает Кейн. Дезориентация? Агония. Да. Агония раздирает его изнутри. Бьется в предсмертных конвульсиях, как мертвая рыба на суше. Задыхается от собственной слабости, от безнадежности. Гребаный ад! Да, лучше бы его тогда прикончила ее мамаша, нежели переживает это дерьмо сейчас! На кой черт, она его оставила? На кой черт, она запечатала только одну его сущность? Эту тварь, что является его матерью? О, похоже, Тарака испытывала огромное-мать-его-удовольствие, отправляя его в ссылку в Содом и Гоморру.[3]
Кейн стащил с себя футболку и сел на ванну, обхватив голову руками.
Он не хотел быть таким. Его таким сделали. Решили за него судьбу. Решили, что он будет сражаться со злом, хотя сам был злом. Гребаная ведьма! Ненавижу!
- Кейн? – раздался глухой голос Корса за дверью. – Мужик, выходи. Поговорим.
- Не вмешивайся. – Прошептал он.
- Кейн, ты слышишь меня? – Ручка повернулась туда-сюда. – Кейн? – Ага. А вот уже кто-то начинает паниковать. – Кейн, черт тебя дери, открой эту долбанную дверь!
- Корс, я боюсь за него. – Отозвался голос Тараки.
А дверь-то у нас счастливица. Второй раз слетает с петель, и при этом умудряется не пустить трещину. Корс и Тарака замерли на пороге.
- Кейн? – Корс медленно приближался к нему. Дверь жалобно трещала под его тяжелыми ботинками.
- Какой год? Какой это был год? – Кейн опустил руки и поднял глаза на Тараку.
Тарака сглотнула.
- 2009.
Кейн мучительно простонал. 2009. Сейчас 2013. Отлично. За три года, он превратился в тридцатилетнего мужика. Охренеть!
- Двадцать пятого июля я оставила тебя в горах Багалы. Я видела, там людей. И видела, что один из мужчин взял тебя.
- Ты оставила меня… ему? – Кейн поднялся. Его брови низко опустились. Черная ярость затопила глаза.
- Кейн… - предостерегающе произнес Корс, встав перед ним.
- Знала, кто он… и оставила меня с ним… - из груди Кейна вырвался тяжелый рык. Ох, не к добру это дерьмо, совсем не к добру. Ну, если потребуется, Корс готов принять удар на себя. Кейну необходимо выпустить пар, но… черт, если пострадает Тарака…
- … я знала, что он ученый. Я знала, что он будет изу…
- … изучать меня? – Его голос перешел на рык. – Изучать, как гребаного таракана под микроскопом?! По-твоему я похож на того, кого стоит изучать, мать твою?!
- Кейн, прошу. Я не думала, что Виктор…
- … закрой рот и не смей произносить это бл… имя!
- Кейн, успокойся! – Корс пихнул его в грудь, когда Кейн сделал шаг. – Что, мать твою, здесь происходит?! Что ты ему сказала, Тарака?
- О, она рассказала мне душещипательную историю о моих чертовых родителях!
Тарака запустила пальцы в волосы.
- Я не видела того, во что он превратился. Он полюбил тебя. Полюбил, как только взял на руки. И он был готов помочь тебе избавиться от болезни, как считал он.
- Как мило, бл… с его стороны. – Оскалился Кейн. – Раз уж на то пошло, лучше бы ты позволила своей мамаше прикончить меня.
- Нет.
- Почему?
Молчание.
- Почему?! – рявкнул он.
Тарака поджала губы.
- Я… мне было жаль тебя.
Кейн жестко рассмеялся. Ярость еще больше разгоралась в его крови. Желваки напрягались. Мускулы на груди сокращались.  
- Да, и поэтому запечатала только мою мамочку.
- Ты мог умереть, без сущностей.
- Ах, да. Посмотрите-ка на эту благоверную, мать ее Терезу. Жалость – это последнее, что я хотел получить от тебя. – Он глубоко втянул носом воздух. – Откуда у Виктора дневник?
Тарака обхватила руками себя за плечи.
- Твой отец жил в Лондоне. Я отправилась туда, нашла дневник и меч. После, оставила это все в доме Виктора. Я хотела, чтобы ты знал, кем был твой настоящий отец.
- И кем был мой настоящий отец?
- Благородным Охотником. Сын Origo. Доминус Бар.
- Дааааа… Благородный Охотник Доминус Бар, сын Origo, который трахался с Хэммиель. Благородством так и прет. – Кейн холодно улыбнулся. – Почему Виктор оставил дневник у Холли?
Тарака выдохнула. Черт, от этих вопросов у нее бежали мурашки, учитывая его мрачный взгляд.
- Я… нашептала ему.
- Зачем? – Кейн остановил ее жестом. – Похоже, я догадываюсь. Ты хотела убедиться в том, что я все еще на стороне добра? Так? Решила присматривать за мной, когда вселилась в тело Холли? Так? – Он оскалился в улыбке. – Сука…
- Прости… - прошептала Тарака, опустив глаза.
- Скажи мне, вот еще что… этот обряд с траханьем был обязателен для освобождения Хэммиель? Или тебе просто захотелось перепихнутся с Martyr Triliky?
Тарака ничего не ответила.
- Так я и думал. – Он ухмыльнулся. – Виктор уже сделал ход. А я продолжу путь.
Корс напрягся. Ему не понравился тон Кейна. Черт, это ублюдок с катушек слетел. Конкретно слетел.
- Мужик, даже и не думай.
- Ты помешаешь мне? – Кейн склонил голову на бок. – Конечно. – Он резко выкинул руки вперед, отшвырнув Корса от себя. Благо, тот успел ухватиться за косяки. Тарака покачнулась, от ударной волны, плюхнувшись на задницу.
- Ты ублюдок! Даже не думай, творить это дерьмо без меня! – рявкнул он и бросился на Кейна. Тот легким и хм… достаточно нежным движением перехватил атаку Корса, влепив мощный кулак в челюсть. Перескочив через парня, Кейн метнулся к окну, запрыгнув на подоконник, как горгулья. Он посмотрел на Тараку через плечо и улыбнулся.
- Зиаруах была права… я зло… - и он спрыгнул.
- … Кейн… нет… - выдохнула она, и побежала к окну. – Святой Трезубец…
Тарака ухватилась за горло, увидев его холодную, черт, да просто сумасшедшую улыбку. Он закинул руку за плечо. Когти удлинились, впившись в кожу. Рык вырвался из его горла, когда когти сомкнулись на плоти, вырывая к чертям, рисунок на лопатке.
Кейн демонстративно вытянул руку вперед.
- Теперь… ты жалеешь об этом… - его голос стал ниже и грубее.
В окне появилось помятое лицо Корса.
- Бл… Кейн, что ты задумал?!
Кейн мотнул головой и, разжав пальцы, стремительно ретировался с поляны.
- Что за дерьмо! – сплюнул Корс. – Так. Я за ним. – Тарака удержала его за руку.
- Нет! Это опасно!
- Я не оставлю его одного.
Раздался душераздирающий рык. Оба вздрогнули.
- О, Боже, Корс. Нет. Он… превращается… превращается…  
- Я… тоже… - прорычал Корс.
 
 
Кейн рухнул на колени. Он смог пробежать всего несколько футов, и добравшись до пресловутого водопада, его силы иссякли. Боль была невыносимой. Казалось, что с него содрали кожу, а теперь натирают наждаком обнаженную плоть. Кайфовое ощущение для любителей хардкора.
Сознание отказывалось понимать, что с ним происходит. Центром ощущений было его тело. Хруст, словно сломленное дерево, движение и крик, вырывающийся из его рта, сливался с клокотанием водопада.
Кейн впился когтями в землю, опустив голову. Его лицо было мокрым от пота, и он ощущал соленую влагу на своих губах. Соль! Гребаная соль, которая отнюдь не охлаждала его раскаленную донельзя, кожу. Раздражала, сжигала, посылая очередную партию приятных ощущений. Спина невольно выгнулась, затем вогнулась в дугу с такой силой, что кожа плотно обтянула его позвоночник.
Снова рык агонии. Кости затрещали. Тело стремительно увеличивалось в размерах. Мускулы раскатывались под кожей, так словно под ней кишела хренова туча насекомых. Конечности удлинялись, и Кейн чувствовал, как кости дробятся, а после нарастают друг на друга. Твою. Мать. Сжав пальцы в кулак, его затрясло в лихорадке. Шарахало так, будто вместо нервных узелков, кто-то разложил мины, и они попеременно взрывались.
О, ну, видимо это было еще цветочками… а вот ягодки, уже на подходе.
Кейн резко встал на колени, точно его пихнули в грудь, и, выгнув спину, раскинул руки в стороны, сотрясаемый дрожью.
Мозг отказывается… отказывается понимать… он в ужасе, намертво прирос к черепу. А сущности вопят. Каждый пытается вырваться наружу и замостить собой Кейна. Внутренняя борьба не на жизнь, а на смерть. И слава тебе яйца, если Кейн умрет.
Его глаза были широко открыты. Достаточно, чтобы полностью охватывать обзор. Но зрение было ни к черту. Смазанное, слипшееся, скомканное, как груда грязного белья, небрежной стопищей стояла перед глазами.
Кейн взревел, впившись когтями в грудь, разрывая плоть.
Очередной хруст в хребте, отозвался бьющей болью. Позвоночник раскалывался, ворочаясь из стороны в сторону. Острые углы впивались в кожу, прорываясь наружу. Кости расширялись, походя на плавники стегозавра.[4]
Он согнулся пополам, уткнувшись лбом в землю, и обхватил плечи руками, невольно отдаваясь водовороту космической боли.
Епушки – воробушки.
- Хреновая из тебя Химера.[5] – Низко протянул Корс. Тело Кейна издало хруст, вытолкнув последний позвоночник. – И что ты собираешься с этим делать, Кейн?
Вставать было чертовски тяжело. Ноги и руки не слушались – тело еще не до конца приняло трансформацию.
- Встань, Кейн. – Потребовал Корс. Он сделал несколько широких шагов. В свете полной луны, его массивное тело, в восемь футов, отбрасывало огромную тень на траву.
Кейн зарычал, уперев ладони в землю. Медленно оттолкнувшись, он разогнулся, шумно выдохнув. Его тело было одной сплошной болью. Кости раскалывались, когда Кейн переносил весь свой вес на ноги, застыв на корточках.
- Кончай с этим маскарадом, Кейн. Давай успокоимся и пойдем, выпьем. – Корс сделал еще шаг, протягивая ему руку.
- Осторожно! – закричала Тарака. Всего на мгновение Корс повернул голову к девушке, как длинные, черные когти молниеносно полоснули того по груди. Корс отшатнулся. Черт, он даже не успел уловить его скорость. В следующее мгновение мощный удар выбил из его груди воздух, что отшвырнул Корса в листву. Кейн взревел. Его пальцы скрючились с такой силой, что их трясло. – Господи, Корс. – Тарака склонилась над демоном. – Ты ранен.
- К чертям! Этот мудак начинает меня бесить. – Прошипел Корс. Его глаза почернели от гнева.
- Ты не полностью обратился.
Корс кряхтя, поднялся на ноги, скосившись от боли. Грудь жгло. Струйки крови стекали по животу.
- Черт, если обращусь, я с ним не буду разговаривать, а тупо драться. Или ты желаешь поглазеть на UFC?[6] – Корс приложил ладонь к груди, ощущая покалывание. Это хорошо. Регенерация. – Он вообще сейчас умеет говорить?
- Думаю – да. Кейн не полностью обратился.
- Что значит – не полностью?
Оба перевели взгляд на Кейна, который ухватился за голову. М-да. Это походило на то, что он пытается ее оторвать.
- Не хватает некоторых деталей. Вроде хвоста Хэммиель.
- Что еще за хвост?
- Стеклянный хвост, с ядовитым шипом на конце.
- Дерьмо. – Сплюнул Корс. – Не высовывайся отсюда, чтобы не произошло. Ты поняла меня?
- Корс. Я… я могу его запечатать. Пока он, еще он.
- И как ты собираешься это сделать? Нет. Я, конечно, могу побыть некоторое время отбивной. Но ты можешь пострадать. К этому дерьму, я тебя близко не подпущу. Так что, извини.
- Корс. – Тарака закусила губу. – Будь осторожен.
Он улыбнулся, обхватив ее лицо ладонями.
- Беспокоишься за меня? – пророкотал Корс, приблизившись к ее губам.
- … да…
- … это хорошо… - Корс захватил ее губы, в жадном поцелуе. Кейн яростно зарычал, приближаясь к ним. – Уходи… - Он резко отшвырнул ее и зарычал в ответ. Соленый воздух смешался с запахом жженой бумаги. На бегу, Корс сорвал с себя футболку и ускорился. Два тяжеловоза столкнулись, тараня друг друга, сотрясая землю в раскатах мощных ударов. Тарака вздрогнула, когда под ней задрожала земля. Деревья, содрогались, сбрасывая с себя листья.
Черт, Корс уступал Кейну, на добрых пять футов роста, а в ширину, в два демона. Он не справиться… он не справиться… единственное, что могла сделать Тарака, это вмешиваться и немного смягчать атаку Кейна. Но ее энергия, что она выбрасывала из ладоней, была для Триликого щекоткой.
Клац и мощные челюсти Кейна сомкнулись на предплечье Корса. Яростный рык вырвался из его груди. Он колошматил Кейна по морде. По-другому не назовешь. Его лицо приобрело звериный облик, смутно напоминающий медведя. Кейн резко оторвал Корса от земли и швырнул в реку. На глади всплыло багровое пятно.
- Нет… только не в воду… - выдохнула Тарака, когда Кейн в прыжок, нырнул следом за демоном. – Черт!
Это конец. Конец для Кейна. Хэммиель, теперь, окончательно восстанет. И Корс проиграет эту битву…
Тарака дематериализовалась в комнате второго этажа, бросившись к шкафу. Схватила меч и растворилась в воздухе. Молекулы неслись через поляну. Водопад. Скалы. Лес.
Она вовсе не хотела пробудить Хэммиель. Несмотря на всю картину, как она выглядела со стороны, Тарака хотела исцелить Кейна. Освободить его от сущностей. Освобождение – путь к спасению. Иного смысла здесь не было – Кейн должен был умереть, чтобы спастись. Он уже освободил сущности… вторая часть… дело лишь времени…
Тарака материализовалась в лесу, рядом с барьером.
[1] Семейка Аддамс – фильм  в жанре черная комедия, режиссера Барри Зонненфельда, снятый по мотивам одноименного сериала 1960-х годов и комиксам Чарльза Аддамса. (Прим. автора)
[2] Wedgwood - Марка элитной фарфоровой посуды Королевского двора. (Прим. автора)
[3] Содом и Гоморра – два легендарных библейских города, которые были уничтожены Богом за грехи жителей. (Прим. автора)
[4] Стегозавр – Stegosaurus (лат). – Род позднеюрских травоядных динозавров, существовавший 155-145 млн. лет назад (киммериджский ярус). В его составе выделено три вида. Благодаря шипам на хвосте и костяным пластинам на спине являются одним из самых узнаваемых динозавров. (Прим. автора)
[5] Химера – Персонаж древнегреческой мифологии, трехголовое чудовище. Химерой называли дитя Ехидны и Тифона. Это чудовище имело три головы: одна была львиная, вторая – козья, росла на спине, а третьей – змеиной – заканчивался хвост существа. (Прим. автора)
[6] UFC - Абсолютный бойцовский чемпионат по боям без правил в США. (Прим. автора) 

© Copyright: Юлия Пуляк, 2014

Регистрационный номер №0215262

от 17 мая 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0215262 выдан для произведения: - Охотник? – переспросил Кейн. – Ты знаешь, это наверняка?
ХоТа положила ладони на стол, сложив пальцы в замок.
- Фактически, все кланы в каком-то роде охотники. Будь то вампиры, демоны или вервольфы. Каждый из них на что-нибудь да охотиться. Но Адеос… он… чистокровный Охотник. И его глаза,… то есть свечение. Такой цвет, встречался только у одного клана. – Она посмотрела на Кейна.
- Нет. – Он ухмыльнулся. – Ты же не хочешь сказать…
- … Кейн…
- … молчи. – Кейн резко вскочил с места. ХоТа вздрогнула. Он попятился, смахнув стул на пол. – Молчи. – На его лице отразился ужас. Бисеринки пота выступили на лбу и на верхней губе.  
Этот мешок с дерьмом… из-за которого мы чуть не погибли. Из-за которого пострадал Корс, дважды. Из-за которого в Холли вселилась ведьма. Из-за которого все мы оказались в этом дерьме… мой…
Он шагнул к двери, открыл ее и опустил глаза вниз. Бурое варево иссохло, превратившись в пепел. Кейн оскалился и со всего маху пнул миску ногой.
- Кейн! – ХоТа поднялась с места.
- Какого, мать твою, ты делаешь? – Корс бросился к нему. – Ты только что перерезал пуповину к Wolverine!
- Всем и так понятно, что это дерьмо приведет к Адеосу. – Мрачно произнес Кейн. Он развернулся к ХоТа и пристально посмотрел на нее. – Ты. Отдаешь. Отчет. Своим. Словам?
- Кейн… – начал Корс, перемещая взгляд с Кейна на девушку.
- Не вмешивайся! – рявкнул Кейн. Ониксы вспыхнули в его глазах.
- Срань Господня… - выдохнул Корс. Глаза Кейна полностью затмила чернота. – Твои… глаза…
Кейн издал грудной рык, сжав кулаки. Он быстро пересек лестницу, скрывшись в комнате.
- Черт. – ХоТа опустилась на стул, обхватив голову руками.
- Ты, правда, уверена, что Адеос его отец?
- Во мне столько же уверенности, сколько и в завтрашнем дне.
Корс придвинул стул к ней и сел. Он взял ее за руку и поднес к своим губам.
- Зачем ты вернулся сюда?
- Я хотел увидеть тебя. Я думал, что ты…
- … изменилась? – ХоТа посмотрела на него.
- Да.
Она улыбнулась, мягко высвободив руку, и приложила к его щеке. Корс потянулся за ее прикосновением.
- Говорят, что место меняет людей. Но в моем случае… Холли меняет меня.
 
 
Этого мне еще не хватало. Сначала, я узнал, что моя мамочка – гребаная рыбина, запечатана в моем теле. Теперь, папочка объявился, зловонный, разлагающийся ублюдок. Отличный, мать его, дуэт! Припишите меня к Семейке Аддамс![1]
Кейн походил по комнате. Охренительная буря эмоций бурлила у него внутри. О, неплохой коктейльчик, для того, чтобы сдохнуть от счастья! Грудь ныла, но явно не оттого, что его распирало от гордости узнать отца. Этого мудака, он бы и век не знал. Твою. Мать. Сел на кровать, раскачиваясь вперед-назад. Ага. Похоже, у него крыша едет не спеша, а в ушах гудит. Отлично. Конечная остановка – Добро пожаловать, в задницу!
- Кейн?
Он вскочил с кровати и отошел к окну. Молчал минут десять, наблюдая за лесным массивом, что растирался впереди.
- Я буду говорить с Таракой. Не хочу, чтобы Холли слышала этот разговор.
Долго ждать не пришлось. По комнате разошелся густой запах трав.
- Ты ведь понимаешь. Я не особо рад такой новости.  
- Понимаю. – Ответила Тарака, сев на кровати.  
- Ты умеешь удивлять. Ты расскажешь мне все?
- Я расскажу тебе все, что знаю.
 
 
Зиаруах ввалилась в дом, плотно закрыв дверь и привалившись спиной. Этого было достаточно, чтобы удержать равновесие, и не уронить ребенка. Хотя, Смерть уже стоял рядом с ней, и только ждал, чтобы замахнуться незримой косой, срубив голову. Тяжелое и хриплое дыхание вырывалось из ее рта. Ребенок неустанно смотрел на нее, своими яркими глазками и казалось, понимал. В них сквозило знание… черт, да этого ребенка нельзя было назвать просто необычным. Он невероятный… совершенное оружие… Martyr Triliky, имя, данное ему от рождения высшими силами. Именно его она прочитала, когда коснулась лба мальчика…
- Бабушка Зиаруах! – вскрикнула женщина. Она подбежала к Зиаруах, подхватив ее под руку. – Господи, Боже! – С трудом добравшись до широкого кресла, ведьма опустилась на сидение.
- Возьми это дитя, Корнетта. – Прошептала Зиаруах, протягивая руки.
Корнетта опустила глаза к свертку и округлила глаза, когда ребенок встретился с ее взглядом.
- О, Боже… з-зачем ты принесла его сюда?
- Этот ребенок в опасности.
- А как же мы…
- … в этом ребенке сидит зло. Его нужно запечатать, как можно быстрее. Ты понимаешь? – она скосилась от боли, в груди. – Triliky… запечатайте его сущности,… а после отдайте людям. Хорошим людям, которые не смогут это использовать.
- Бабушка…
- … обещай мне! – Зиаруах сдвинула брови, но скорее от боли. Корнетта взяла ребенка на руки.
- Д-да. Тарака! – позвала она, не сводя глаз с ребенка.
В гостиную вбежала девушка. Она всхлипнула, увидев бескровное лицо Зиаруах. Тарака бросилась к ней, упав на колени.
- Бабушка… - холодная ладонь Зиаруах опустилась на голову Тараки.
- Не плач, моя маленькая ведьма.
- Ты умираешь? – Тарака подняла мокрые от слез глаза. – Позволь, мне исцелить тебя.
- Не нужно исцеление, Тарака. Я достаточно прожила. Тем более, Смерть… – она подняла глаза к верху, словно что-то видела. – Уже здесь. Он ждет меня.
- Почему… почему ты не позволила нам идти с тобой? Сражаться за Бавилу и остальных?
Пальцы Зиаруах скользнули по щеке Тараки.
- Я не могла допустить, чтобы клан Темных Карионов исчез. – Она закашлялась кровью. – А. Теперь. Сделайте то. Что. Я прошу.
Тарака уткнулась лбом в руку Зиаруах. Она тихо читала молитву на древнем языке, прощаясь с ней. После крепко поцеловала ее руку и поднялась.
- Возьми. – Корнетта передала ребенка Тараке. – Отнеси его в Священную Комнату.
Тарака еще раз бросила взгляд на Зиаруах и, отвернувшись, побежала по лестнице, минуя второй и третий этажи. Она остановилась у двери, что отличалась от других. Дверь была изготовлена из костей Древнего Священного Семипалого Трезубца. В центре, вырисовывалась метка клана Темных Карионов из крови того же животного.
Она подошла ближе, приложив ладонь к печати. Яркий свет, мягко струящийся из печати, осветил коридор, и двери медленно разошлись в стороны. Круглая комната, как по взмаху, зажглась свечами, коими был застелен, как мотыльками, потолок. Белые стены, увешанные книгами. В центре Священный алтарь с пышными цветами и подношениями Семипалому Трезубцу. Не смотря на пустоту зала, создавалось ощущения наполненности и уюта. Дух животного, что хранила эта комната, крупной вибрацией проходило по телу Тараки. Ребенок захныкал, когда она опустилась перед алтарем, чтобы прочитать приветствие Семипалому Трезубцу на древнем языке. Она поднялась с колен и положила ребенка на алтарь.
Ребенок закричал. Его пухлое лицо раскраснелось, а глаза переливались с зеленого на рубиновый. Тарака вскинула брови, увидев, как белки малыша полностью скрыла чернота.
- Кто ты? – шепотом спросила она и коснулась его лба ладонью. Прикрыв глаза, она мысленно проходила сквозь его сознание. Сквозь его первые воспоминания. Картинки, словно под толщей воды, всплывают одна за другой.
Злое лицо женщины с глазами оникса. Она ненавидит его. Эмоции, которые исходят от этой женщины, через ребенка, схожи на острые иголки. Затем мужчина, что держит эту же женщину на руках. Она… она мертва. Тело женщины мертво, но дух внутри.
После, залитое кровью лицо мужчины. На его голове шлем, вроде черепа дикой кошки. Голоса. Картинка затрещала. Это Зиаруах. Она что-то говорит. Но слова, глухие и искаженные.
Темнота. Картинка дрожит. Движение. Мужчина убегает. Снова темнота. Это… Тарака нахмурилась. Это… тени… это зло.
Падает. Ребенок падает. Нет. Зиаруах успела его поймать. Снова приглушенные голоса… Адеос…
Тарака открыла глаза, всматриваясь в изумрудный взгляд.
- О, Боже… Martyr Triliky…
- Что ты делаешь? – раздался голос Корнетты в зале. Тарака одернула руку.  
- Ничего мама.
Корнетта исполнила тот же ритуал, что и Тарака, приклонив колени. Закончив, она поднялась, и в ее руке… блеснул нож…
Тарака схватила ребенка, прижав его к груди.
- Я должна убить это исчадие.
- Нет! – она попятилась назад. – Ты не сделаешь этого! Он всего лишь ребенок! Он не виноват в том, что родился таким!
- Он зло. Triliky – зло. Ты забыла, что случилось, когда на свет появился первый Triliky? Скольких оно убило? – Корнетта ощерилась, продолжая приближаться.
- Он не такой. Этот ребенок не будет таким. У него иной путь.
- Откуда тебе знать?
- Я видела. Этот ребенок будет на стороне добра. Он будет сражаться со злом.
Корнетта опустила нож, осуждающе мотнув головой.
- Ты пожалеешь об этом, дочь моя… - это не было угрозой. Это было утверждением.
- Да. Но не сейчас. А теперь, позволь мне исполнить последнее обещание бабушки.
Корнетта еще раз мотнула головой и вышла из зала. Тарака подошла к алтарю, и положила мальчика.
- Не бойся, малыш. Я запечатаю только ту сущность, которая является истинным злом. – Она сняла с него окровавленный жилет, отложив в сторону, и аккуратно переложила ребенка на живот. Малец загорланил. – Тише-тише. Все будет хорошо. – Ее ладонь легла на лопатку справа. Мягкое свечение. Шепот на древнем языке и рассекающие кожу красные и черные завитки, формирующиеся в рисунок.
 
 
Кейн перестал дышать. Его грудь сдавило с такой силой, что он не смог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он вжимался в стену, словно пытался протиснуться внутрь, и черт, еще бы немного, и у него это получилось бы. Его бледное лицо покрылось испариной, глаза как блюдца от Wedgwood[2], широко распахнуты, так словно он побывал на Титанике.
- Ты… - одними губами произнес он. – Ты знала все это время. И. Молчала.
Тарака поднялась, двинувшись к нему, но Кейн резко сорвался с места и, нырнув в ванную комнату, запер дверь.
- Кейн! – она дернула ручку. – Кейн, пожалуйста, открой. Поговори со мной.
- Уходи.
- Кейн…
- … уходи! – зарычал Кейн во все горло.
Шок? Нет. Здесь, нужно другое определение того, что сейчас испытывает Кейн. Дезориентация? Агония. Да. Агония раздирает его изнутри. Бьется в предсмертных конвульсиях, как мертвая рыба на суше. Задыхается от собственной слабости, от безнадежности. Гребаный ад! Да, лучше бы его тогда прикончила ее мамаша, нежели переживает это дерьмо сейчас! На кой черт, она его оставила? На кой черт, она запечатала только одну его сущность? Эту тварь, что является его матерью? О, похоже, Тарака испытывала огромное-мать-его-удовольствие, отправляя его в ссылку в Содом и Гоморру.[3]
Кейн стащил с себя футболку и сел на ванну, обхватив голову руками.
Он не хотел быть таким. Его таким сделали. Решили за него судьбу. Решили, что он будет сражаться со злом, хотя сам был злом. Гребаная ведьма! Ненавижу!
- Кейн? – раздался глухой голос Корса за дверью. – Мужик, выходи. Поговорим.
- Не вмешивайся. – Прошептал он.
- Кейн, ты слышишь меня? – Ручка повернулась туда-сюда. – Кейн? – Ага. А вот уже кто-то начинает паниковать. – Кейн, черт тебя дери, открой эту долбанную дверь!
- Корс, я боюсь за него. – Отозвался голос Тараки.
А дверь-то у нас счастливица. Второй раз слетает с петель, и при этом умудряется не пустить трещину. Корс и Тарака замерли на пороге.
- Кейн? – Корс медленно приближался к нему. Дверь жалобно трещала под его тяжелыми ботинками.
- Какой год? Какой это был год? – Кейн опустил руки и поднял глаза на Тараку.
Тарака сглотнула.
- 2009.
Кейн мучительно простонал. 2009. Сейчас 2013. Отлично. За три года, он превратился в тридцатилетнего мужика. Охренеть!
- Двадцать пятого июля я оставила тебя в горах Багалы. Я видела, там людей. И видела, что один из мужчин взял тебя.
- Ты оставила меня… ему? – Кейн поднялся. Его брови низко опустились. Черная ярость затопила глаза.
- Кейн… - предостерегающе произнес Корс, встав перед ним.
- Знала, кто он… и оставила меня с ним… - из груди Кейна вырвался тяжелый рык. Ох, не к добру это дерьмо, совсем не к добру. Ну, если потребуется, Корс готов принять удар на себя. Кейну необходимо выпустить пар, но… черт, если пострадает Тарака…
- … я знала, что он ученый. Я знала, что он будет изу…
- … изучать меня? – Его голос перешел на рык. – Изучать, как гребаного таракана под микроскопом?! По-твоему я похож на того, кого стоит изучать, мать твою?!
- Кейн, прошу. Я не думала, что Виктор…
- … закрой рот и не смей произносить это бл… имя!
- Кейн, успокойся! – Корс пихнул его в грудь, когда Кейн сделал шаг. – Что, мать твою, здесь происходит?! Что ты ему сказала, Тарака?
- О, она рассказала мне душещипательную историю о моих чертовых родителях!
Тарака запустила пальцы в волосы.
- Я не видела того, во что он превратился. Он полюбил тебя. Полюбил, как только взял на руки. И он был готов помочь тебе избавиться от болезни, как считал он.
- Как мило, бл… с его стороны. – Оскалился Кейн. – Раз уж на то пошло, лучше бы ты позволила своей мамаше прикончить меня.
- Нет.
- Почему?
Молчание.
- Почему?! – рявкнул он.
Тарака поджала губы.
- Я… мне было жаль тебя.
Кейн жестко рассмеялся. Ярость еще больше разгоралась в его крови. Желваки напрягались. Мускулы на груди сокращались.  
- Да, и поэтому запечатала только мою мамочку.
- Ты мог умереть, без сущностей.
- Ах, да. Посмотрите-ка на эту благоверную, мать ее Терезу. Жалость – это последнее, что я хотел получить от тебя. – Он глубоко втянул носом воздух. – Откуда у Виктора дневник?
Тарака обхватила руками себя за плечи.
- Твой отец жил в Лондоне. Я отправилась туда, нашла дневник и меч. После, оставила это все в доме Виктора. Я хотела, чтобы ты знал, кем был твой настоящий отец.
- И кем был мой настоящий отец?
- Благородным Охотником. Сын Origo. Доминус Бар.
- Дааааа… Благородный Охотник Доминус Бар, сын Origo, который трахался с Хэммиель. Благородством так и прет. – Кейн холодно улыбнулся. – Почему Виктор оставил дневник у Холли?
Тарака выдохнула. Черт, от этих вопросов у нее бежали мурашки, учитывая его мрачный взгляд.
- Я… нашептала ему.
- Зачем? – Кейн остановил ее жестом. – Похоже, я догадываюсь. Ты хотела убедиться в том, что я все еще на стороне добра? Так? Решила присматривать за мной, когда вселилась в тело Холли? Так? – Он оскалился в улыбке. – Сука…
- Прости… - прошептала Тарака, опустив глаза.
- Скажи мне, вот еще что… этот обряд с траханьем был обязателен для освобождения Хэммиель? Или тебе просто захотелось перепихнутся с Martyr Triliky?
Тарака ничего не ответила.
- Так я и думал. – Он ухмыльнулся. – Виктор уже сделал ход. А я продолжу путь.
Корс напрягся. Ему не понравился тон Кейна. Черт, это ублюдок с катушек слетел. Конкретно слетел.
- Мужик, даже и не думай.
- Ты помешаешь мне? – Кейн склонил голову на бок. – Конечно. – Он резко выкинул руки вперед, отшвырнув Корса от себя. Благо, тот успел ухватиться за косяки. Тарака покачнулась, от ударной волны, плюхнувшись на задницу.
- Ты ублюдок! Даже не думай, творить это дерьмо без меня! – рявкнул он и бросился на Кейна. Тот легким и хм… достаточно нежным движением перехватил атаку Корса, влепив мощный кулак в челюсть. Перескочив через парня, Кейн метнулся к окну, запрыгнув на подоконник, как горгулья. Он посмотрел на Тараку через плечо и улыбнулся.
- Зиаруах была права… я зло… - и он спрыгнул.
- … Кейн… нет… - выдохнула она, и побежала к окну. – Святой Трезубец…
Тарака ухватилась за горло, увидев его холодную, черт, да просто сумасшедшую улыбку. Он закинул руку за плечо. Когти удлинились, впившись в кожу. Рык вырвался из его горла, когда когти сомкнулись на плоти, вырывая к чертям, рисунок на лопатке.
Кейн демонстративно вытянул руку вперед.
- Теперь… ты жалеешь об этом… - его голос стал ниже и грубее.
В окне появилось помятое лицо Корса.
- Бл… Кейн, что ты задумал?!
Кейн мотнул головой и, разжав пальцы, стремительно ретировался с поляны.
- Что за дерьмо! – сплюнул Корс. – Так. Я за ним. – Тарака удержала его за руку.
- Нет! Это опасно!
- Я не оставлю его одного.
Раздался душераздирающий рык. Оба вздрогнули.
- О, Боже, Корс. Нет. Он… превращается… превращается…  
- Я… тоже… - прорычал Корс.
 
 
Кейн рухнул на колени. Он смог пробежать всего несколько футов, и добравшись до пресловутого водопада, его силы иссякли. Боль была невыносимой. Казалось, что с него содрали кожу, а теперь натирают наждаком обнаженную плоть. Кайфовое ощущение для любителей хардкора.
Сознание отказывалось понимать, что с ним происходит. Центром ощущений было его тело. Хруст, словно сломленное дерево, движение и крик, вырывающийся из его рта, сливался с клокотанием водопада.
Кейн впился когтями в землю, опустив голову. Его лицо было мокрым от пота, и он ощущал соленую влагу на своих губах. Соль! Гребаная соль, которая отнюдь не охлаждала его раскаленную донельзя, кожу. Раздражала, сжигала, посылая очередную партию приятных ощущений. Спина невольно выгнулась, затем вогнулась в дугу с такой силой, что кожа плотно обтянула его позвоночник.
Снова рык агонии. Кости затрещали. Тело стремительно увеличивалось в размерах. Мускулы раскатывались под кожей, так словно под ней кишела хренова туча насекомых. Конечности удлинялись, и Кейн чувствовал, как кости дробятся, а после нарастают друг на друга. Твою. Мать. Сжав пальцы в кулак, его затрясло в лихорадке. Шарахало так, будто вместо нервных узелков, кто-то разложил мины, и они попеременно взрывались.
О, ну, видимо это было еще цветочками… а вот ягодки, уже на подходе.
Кейн резко встал на колени, точно его пихнули в грудь, и, выгнув спину, раскинул руки в стороны, сотрясаемый дрожью.
Мозг отказывается… отказывается понимать… он в ужасе, намертво прирос к черепу. А сущности вопят. Каждый пытается вырваться наружу и замостить собой Кейна. Внутренняя борьба не на жизнь, а на смерть. И слава тебе яйца, если Кейн умрет.
Его глаза были широко открыты. Достаточно, чтобы полностью охватывать обзор. Но зрение было ни к черту. Смазанное, слипшееся, скомканное, как груда грязного белья, небрежной стопищей стояла перед глазами.
Кейн взревел, впившись когтями в грудь, разрывая плоть.
Очередной хруст в хребте, отозвался бьющей болью. Позвоночник раскалывался, ворочаясь из стороны в сторону. Острые углы впивались в кожу, прорываясь наружу. Кости расширялись, походя на плавники стегозавра.[4]
Он согнулся пополам, уткнувшись лбом в землю, и обхватил плечи руками, невольно отдаваясь водовороту космической боли.
Епушки – воробушки.
- Хреновая из тебя Химера.[5] – Низко протянул Корс. Тело Кейна издало хруст, вытолкнув последний позвоночник. – И что ты собираешься с этим делать, Кейн?
Вставать было чертовски тяжело. Ноги и руки не слушались – тело еще не до конца приняло трансформацию.
- Встань, Кейн. – Потребовал Корс. Он сделал несколько широких шагов. В свете полной луны, его массивное тело, в восемь футов, отбрасывало огромную тень на траву.
Кейн зарычал, уперев ладони в землю. Медленно оттолкнувшись, он разогнулся, шумно выдохнув. Его тело было одной сплошной болью. Кости раскалывались, когда Кейн переносил весь свой вес на ноги, застыв на корточках.
- Кончай с этим маскарадом, Кейн. Давай успокоимся и пойдем, выпьем. – Корс сделал еще шаг, протягивая ему руку.
- Осторожно! – закричала Тарака. Всего на мгновение Корс повернул голову к девушке, как длинные, черные когти молниеносно полоснули того по груди. Корс отшатнулся. Черт, он даже не успел уловить его скорость. В следующее мгновение мощный удар выбил из его груди воздух, что отшвырнул Корса в листву. Кейн взревел. Его пальцы скрючились с такой силой, что их трясло. – Господи, Корс. – Тарака склонилась над демоном. – Ты ранен.
- К чертям! Этот мудак начинает меня бесить. – Прошипел Корс. Его глаза почернели от гнева.
- Ты не полностью обратился.
Корс кряхтя, поднялся на ноги, скосившись от боли. Грудь жгло. Струйки крови стекали по животу.
- Черт, если обращусь, я с ним не буду разговаривать, а тупо драться. Или ты желаешь поглазеть на UFC?[6] – Корс приложил ладонь к груди, ощущая покалывание. Это хорошо. Регенерация. – Он вообще сейчас умеет говорить?
- Думаю – да. Кейн не полностью обратился.
- Что значит – не полностью?
Оба перевели взгляд на Кейна, который ухватился за голову. М-да. Это походило на то, что он пытается ее оторвать.
- Не хватает некоторых деталей. Вроде хвоста Хэммиель.
- Что еще за хвост?
- Стеклянный хвост, с ядовитым шипом на конце.
- Дерьмо. – Сплюнул Корс. – Не высовывайся отсюда, чтобы не произошло. Ты поняла меня?
- Корс. Я… я могу его запечатать. Пока он, еще он.
- И как ты собираешься это сделать? Нет. Я, конечно, могу побыть некоторое время отбивной. Но ты можешь пострадать. К этому дерьму, я тебя близко не подпущу. Так что, извини.
- Корс. – Тарака закусила губу. – Будь осторожен.
Он улыбнулся, обхватив ее лицо ладонями.
- Беспокоишься за меня? – пророкотал Корс, приблизившись к ее губам.
- … да…
- … это хорошо… - Корс захватил ее губы, в жадном поцелуе. Кейн яростно зарычал, приближаясь к ним. – Уходи… - Он резко отшвырнул ее и зарычал в ответ. Соленый воздух смешался с запахом жженой бумаги. На бегу, Корс сорвал с себя футболку и ускорился. Два тяжеловоза столкнулись, тараня друг друга, сотрясая землю в раскатах мощных ударов. Тарака вздрогнула, когда под ней задрожала земля. Деревья, содрогались, сбрасывая с себя листья.
Черт, Корс уступал Кейну, на добрых пять футов роста, а в ширину, в два демона. Он не справиться… он не справиться… единственное, что могла сделать Тарака, это вмешиваться и немного смягчать атаку Кейна. Но ее энергия, что она выбрасывала из ладоней, была для Триликого щекоткой.
Клац и мощные челюсти Кейна сомкнулись на предплечье Корса. Яростный рык вырвался из его груди. Он колошматил Кейна по морде. По-другому не назовешь. Его лицо приобрело звериный облик, смутно напоминающий медведя. Кейн резко оторвал Корса от земли и швырнул в реку. На глади всплыло багровое пятно.
- Нет… только не в воду… - выдохнула Тарака, когда Кейн в прыжок, нырнул следом за демоном. – Черт!
Это конец. Конец для Кейна. Хэммиель, теперь, окончательно восстанет. И Корс проиграет эту битву…
Тарака дематериализовалась в комнате второго этажа, бросившись к шкафу. Схватила меч и растворилась в воздухе. Молекулы неслись через поляну. Водопад. Скалы. Лес.
Она вовсе не хотела пробудить Хэммиель. Несмотря на всю картину, как она выглядела со стороны, Тарака хотела исцелить Кейна. Освободить его от сущностей. Освобождение – путь к спасению. Иного смысла здесь не было – Кейн должен был умереть, чтобы спастись. Он уже освободил сущности… вторая часть… дело лишь времени…
Тарака материализовалась в лесу, рядом с барьером.

 

 

 

[1] Семейка Аддамс – фильм  в жанре черная комедия, режиссера Барри Зонненфельда, снятый по мотивам одноименного сериала 1960-х годов и комиксам Чарльза Аддамса. (Прим. автора)
[2] Wedgwood - Марка элитной фарфоровой посуды Королевского двора. (Прим. автора)
[3] Содом и Гоморра – два легендарных библейских города, которые были уничтожены Богом за грехи жителей. (Прим. автора)
[4] Стегозавр – Stegosaurus (лат). – Род позднеюрских травоядных динозавров, существовавший 155-145 млн. лет назад (киммериджский ярус). В его составе выделено три вида. Благодаря шипам на хвосте и костяным пластинам на спине являются одним из самых узнаваемых динозавров. (Прим. автора)
[5] Химера – Персонаж древнегреческой мифологии, трехголовое чудовище. Химерой называли дитя Ехидны и Тифона. Это чудовище имело три головы: одна была львиная, вторая – козья, росла на спине, а третьей – змеиной – заканчивался хвост существа. (Прим. автора)
[6] UFC - Абсолютный бойцовский чемпионат по боям без правил в США. (Прим. автора) 

 

Кейн Браун (Последняя жертва) 23

Кейн Браун (Последняя жертва) 25