Глава 27

А в ясном небе над Ковровом

Скопленье звёздных областей –

Там Ангел в бархате ковровом

Набил серебряных гвоздей.

Мильонов пять, а может, десять,

Успел прибить он к небесам,

А вот луну забыл повесить

И за неё остался сам.

И лик божественный и грустный

Склонил над грешною землёй,

Ко всем уныло-равнодушный,

Для всех не добрый и не злой.

Всё озирая взглядом кротким,

Бледнел за облачной грядой,

И видел: шёл путём коротким

Красивый парень молодой.

Борис сегодня, как обычно,

Сквозь арки, тёмные дворы,

Спешил размашисто, привычно,

Дивясь на звёздные миры.

И в голове роились мысли

О том, что где-то там, вдали,

Над ним «тарелками» повисли

Их неземные корабли.

Потом он думал о Марине,

О милой, близкой и земной,

О той улыбчивой дивчине,

Что согласилась стать женой,

И завтра именем Закона

Соединятся их сердца

Под звуки марша Мендельсона,

Чтоб биться рядом до конца.

Он морщил лоб и тёр забавно

Свой нос, пытаясь вспомнить, где ж

Он прочитал стихи недавно.

В них аромат любви был свеж:

«Стройна, как лань, легка, как серна,

В глазах застывшая слеза,

Я полюбил тебя, наверно,

За эти добрые глаза.

В них синь небес и песен сила.

В них русских речек глубина.

В них всё как будто отразилось:

И ночь, и звёзды, и луна».

Потом он вспомнил ненароком

Друзей испытанных своих

И вновь заученным уроком

Звучал в мозгу любимый стих:

«Друзья, товарищи по службе!

Что может быть дороже мне,

Той закалённой в море дружбы,

Что разве только на войне

В окопах мерзнуть не давала,

И словом ласковым своим

Сердца бойцов отогревала

И помогала в битвах им.

Пусть мы не падаем в окопы,

Но здесь нам тоже не до сна:

Мы с вами слышим пол-Европы,

Нас слышит Родина одна.

Пусть не свистят давно уж пули

И на полях давно цветы.

Герои вечным сном уснули,

Чтоб жили в счастье я и ты.

Но живы молодость и дружба,

Но живы радость и весна,

А посему, дружить нам нужно,

Дружить всю жизнь, ведь жизнь одна.

Что может быть дороже друга?

Он не отступит, не продаст,

А если вдруг придётся туго,

Он руку помощи подаст.

Он даст совет тебе умело,

Когда запутаешься ты,

Ему поведать можешь смело

Свои сомненья и мечты.

И если ты подхватишь песню,

Твой друг с тобою запоёт.

Беду и радость встретит вместе,

Ведь друг — второе «я» твоё.

И если, где-то на гулянке,

Вина попробовав на вкус,

Среди других вдруг на «гражданке»

Я встречу вас... и отвернусь,

В лицо мне плюньте на прощанье,

Такого не за что любить,

Не будет слов мне в оправданье,

Я не достоин другом быть».

Стишок еще на той неделе

В своем восторженном письме

Прислал друг Костя. «В этом деле

Он был всегда примером мне.

Но как сказать ему, не знаю,

О том, что (вот какой я друг!)

Его любимая, родная –

Моя жена, а я – супруг?!».

Он снова думал о Маринке:

Как ласки рук ее легки…

Но вдруг у дома на тропинке

Его позвали мужики.

Он подошел почти к подъезду:

«Наверно, спросят закурить»,

Но те схватили за одежду,

Прижали к стенке: «Не дурить!

Попался, гад, прохвост, пройдоха!

Ответишь нам за все дела.

Да, было бы тебя неплохо

Раздеть, скотину, догола…

Я потерял такие бабки,

Поверил на слово… Кому!

Вот этой гниде? Этой тряпке?!

Ну, я сейчас тебя дожму!..»

Один – крепыш, другой – вертлявый.

«Их только двое». «Вот я вас!»

И тут же – ложный выпад вправо,

А левым локтем в левый глаз.

Вертлявый взвыл от дикой боли

И отскочил под сенью крыш,

Но тут, согласно Божьей воле,

На сцену выступил Крепыш.

Крепыш был вор, но дока в драке,

Жизнь постигать пришлось ему

В казённом лагерном бараке –

Он знал неволю и тюрьму.

А время редкое свободы

Он не умел ценить пока,

И тратил месяцы и годы

С пустым азартом игрока.

Он вышел из тюрьмы досрочно,

Но вновь попал в порочный круг,

Поскольку нужно было срочно

Искать и водку и подруг.

Манили прежние забавы:

Наркотик, девочки, вино,

Но слаще хмеля и отравы

Манило вора казино.

Вот только вдруг в пылу азарта

Все деньги вышли, как назло,

И, к сожаленью, нынче в карты

Ему ужасно не везло.

И он уже ловчить пытался,

Но мухлевать в таких делах

Себе дороже – он попался,

Кричал, скандалил, даже дрался,

И проигрался в пух и прах.

Опять поставил он на «решку»,

А выпал царственный «орёл».

Пусть так, но с водкой вперемешку

Каких друзей он приобрел!

Что стоит лишь один вертлявый –

Дать можно двух за одного.

Скупой и жадный до халявы,

Он всё же вызволил его.

И вот теперь в оплату долга

Крепыш готов подраться был

Хоть с чёртом в пекле (но недолго –

Жару он с детства не любил).

Он был мастак ударить с тыла,

Исподтишка, когда не ждут.

А тут пугнуть лишь нужно было.

«Ну что ж, пугнём — оплачен труд».

Удар силён – он бил с размаху;

Он метил в зубы, в мягкий рот;

Нагнать хотел он только страху,

А вышло всё наоборот.

Затылком стукнувшись о стену,

Борис не охал, не кричал,

Лишь губы выплюнули пену

…И друг навеки замолчал.

А тот не понял, что он сделал.

«Вставай!» — ногой небрежно пнул

Его бесчувственное тело.

«Что, испугался иль уснул?»

«Он мёртв!» — и губы задрожали,

Свело от страха животы.

«Он мёртв, бежим!» — и побежали,

Как крысы в тёмные кусты.

И лишь остался, одинокий,

Там, где сражался и упал,

Красивый парень черноокий,

Раскинув руки, будто спал.

И снова двор его безлюден,

И снова тишь да благодать.

А сон мертвецки беспробуден,

А милый дом – рукой подать.

Лишь бледный призрак полнолунный

Один в ночной тиши скучал,

Кидал на землю взгляд бездумный

И ничего не замечал.