На рассвете фашисты окружили цыганский табор. Подожгли шатры и повозки. Забрали коней. Людей согнали в кучу и погнали в сторону леса. В основном это были старики и молодые матери с детьми. Все сразу поняли, что их ждёт... Седовласые старики шли молча, кусая губы и сжимая в бессилии кулаки. Старух, много повидавших на своём веку, приближение смерти не страшило. Матери, прижимая к груди младенцев, принялись рыдать и голосить, прося пощады для детей. Дети, чуть постарше, держась за их яркие юбки, вторили отчаянным рёвом. Они ещё не понимали, что происходит вокруг, но отчаяние матерей передалось и им.
У кромки леса их остановили и, кинув к ногам несколько лопат, приказали копать. Пара крепких стариков и молодые девушки молча копали могилу, одну на всех. Горькие стенания, заглушаемые временами отчаянным рыданием, не умолкали. Офицер, отпивая с наслаждением из чашечки ароматный дымящийся кофе, налитый из термоса, надкусывая шоколад, с любопытством разглядывал необычайно пёструю толпу людей. Молодые цыганки были хороши! Точённые фигуры. Выбившиеся из-под платков, чёрные, как смоль, вьющиеся пряди развевались на ветру. Смуглая кожа и жгучий, проникающий в душу, взгляд придавали им экзотический вид. От ярких нарядов рябило в глазах. Грудь прикрывали нити цветных бус и монисто.
Внимание офицера привлекла красавица, копающая со стариками могилу. Грациозные изгибы тела. Копна вьющихся волос закрывала лицо. Яростно вгрызалась её лопата в землю, перевитую корневищами деревьев. Словно почувствовав на себе чужой взгляд, она обернулась. Откинув назад прилипшие к лицу волосы, презрительно посмотрела в лицо офицеру. От её обжигающего взгляда ему стало не по себе. Она повернулась к табору. Её зычный, гортанный голос перекрыл рыдания людей.
- Ромалэ! Хватит слёзы лить! Вся наша жизнь - дорога! А разве мы отправлялись когда-нибудь в путь в слезах?! Мы уйдём из этого мира весёлыми, такими, какими нас создал сам Господь! Мужчины наши ушли защищать землю, по которой мы ходили столетиями. Пусть докатится до них весть, что достойно мы отправились в последний путь. Палачей наших настигнет кара. Не сомневайтесь! Это я вам сказала, Донка! А сейчас веселимся, ромалэ!
Цыганка топнула босой ногой, задорно передёрнула плечами и поплыла по кругу. В лучах восходящего солнца красная юбка развевалась на ветру, в её руках она трепетала и взлетала вверх, напоминая пылающий костёр. Танцующая Донка, казалась, была объята пламенем. Звонким голосом она затянула песню о счастливой цыганской доле; о дороге, ведущей прямо к звёздам. Казалось, девушка парила в воздухе, уже ступив на эту дорогу. Цыгане, подпевая ей, хлопали в ладоши, отбивая такт. Нежданная радость вошла в их сердца, счастьем осветив заплаканные, угрюмые лица. Донка кружилась, отбивая чечётку. В глазах её не было страха. Лицо светилось лучезарной улыбкой.
Офицер был поражён. Пройдя пол Европы, он никогда не видел такого. Солдаты оцепенели от удивления и недоумения. У некоторых в глазах читался ужас - идущие на смерть веселились... Круг танцующих ширился. Всё громче разносилась по округе цыганская песня. В дали ей вторило эхо. Это противостояние смерти привело офицера в ярость. Он счёл это личным оскорблением; вызовом, брошенным ему прямо в лицо. Не выпуская из рук чашки, он выстрелил несколько раз в Донку. Летящая в танце девушка, словно, натолкнулась на невидимую стену. Раскинув руки, она медленно осела на зелёную траву, ещё мокрую от росы. Лежала красавица-цыганка с улыбкой на устах. В глазах Донки отразилась бездонная синь небес. На груди расцветали розами растекающиеся пятна крови.
Вооружённые лопатами цыгане кинулись на карателей. Прогремели автоматные очереди. Крики. Стоны. В наступившей тишине солдаты копали молча. Когда яма стала достаточно глубокой, стали сбрасывать в неё трупы. Донку положили сверху. Раскинув руки, она словно защищала своих соплеменников и после смерти.
Пролитый кофе остывал на траве, ещё издавая аромат. Офицер, такой нежданный и нежеланный гость на этой земле, лежал с окровавленной головой, проломленной лопатой. В его глазах застыло удивление, будто он видел то, что не видели другие - табор, уходящий в небо...
Людмила! Твои рассказы о войне - запрещённый приём. И этот настолько красочный и живой, что слёзы не унять... Умеешь ты своим талантливым пером это делать. Я желаю тебе в конкурсе только первого места, другого ты не заслуживаешь! Здоровья, сил, терпения в это нелёгкое время. Пусть вдохновение постоянно парит над тобою.
Потрясающие строки, живое, зримое описание происходящих событий буквально пронизывают душу, вызывают неподдельное сочувствие Донке и её соплеменникам... и ненависть к фашистам, получившим по заслугам! Невероятно трепетное произведение! Низкий поклон, Людмила!
Дорогая Людмила! Я рыдаю,не могу успокоиться!!!! Такое образное, щемящее душу повествование. О самоотверженной цыганке Донке, Её несгибаемом нраве и патриотизме! И о мести фашисту за её смерть!!! Низкий поклон за такое животрепещущее произведение!!!
Доброе утро, Людмила! Ваш рассказ о цыганах впечатлил и растревожил душу. Чувство патриотизма, присущее и цыганам, их ненависть к фашистам, вызывает уважение и восхищение их силой духа, мужеством и отвагой... СПАСИБО за талант.
Замечательного, солнечного Вам дня! Благодарю за поздравление и подарок.
Помочь сайту
Поздравления
